Ленинградка

70 лет назад маленькая Эмма покинула Ленинград. Любимый город провожал семейство Суокас грохотом бесконечной бомбёжки.

– Я одна осталась, да? Нас трое в Атырау было, блокадниц. Самая крепкая, значит, – улыбается уголками губ Эмма Семёновна ПАРАСКИВИДИ (на снимке). – И то толку тебе от меня мало: я же ничего не помню! Только машину, которая ехала впереди нас. Тоже людей везла по замёрзшему озеру, эвакуация шла. На наших глазах ушла под лёд – то ли бомба на неё упала, то ли лёд под ней провалился. Наша-то вывернулась, мы живы остались. А в той никто не выжил, только одеяло на воде осталось плавать, оно почему-то запомнилось, а больше – ничего…

Есть голубая кровь, белая кость и, судя по Эмме Семёновне, питерская стать – не согнула её ни война, ни старость. И глаза меня её поразили: пронзительно голубые, не просто живые – смеющиеся.

Коренные ленинградцы финского происхождения Суокас были эвакуированы в декабре 1942 года. То есть спустя шестнадцать месяцев после начала блокады.

– Голода я не помню. Но мама рассказывала, да я и сама смутно припоминаю, как люди прямо на улице падали замертво. Убирали, конечно, но трупов много было… А мы жили в частном доме, сажали огород, и мама делала припасы – картошку, капусту, а если есть картошка, считай, есть хлеб. Мама работала, как-то выкручивалась. Даже в дорогу собрала съестное, а воду в пути набирал брат, ему тогда 14 было, он даже отстал как-то на одной из станций, но догадался сесть в следующий за нами поезд и нагнал нас. Везли нас товарными вагонами, помню: вдоль длинные полки, как на полатях, верхние и нижние. Так и ехали. Холодно, конечно, было, да ничего, терпели.

Шестилетнюю Эмму, её девятилетнюю сестру, старшего брата и их маму высадили на станции Копьёво Красноярского края. Эмму пристроили на пару месяцев в садик:

– Там кормили. Мама устроилась сторожем и мыла пол в конторе, а брат пошёл на работу на лесосплав. Сажали снова огород, летом собирали дикий чеснок и полевой лук, так и жили.

Там они дождались вести о Победе, там остались и после войны.

– А куда с тремя детьми-то ехать? Это если бы выросли мы и захотели вернуться, а мы не захотели… Выучилась в техникуме, вышла замуж, муж привёз сюда, – продолжает Эмма Семёновна.

Спустя много лет, когда Эмма повезла в Ленинград сына поступать в институт, она убедилась, что возвращаться-то было и некуда: их дома нет.

Блокада Ленинграда – военная блокада города немецкими, финскими и испанскими (Голубая дивизия) войсками. Длилась с 8 сентября 1941 года по 27 января 1944 года (блокадное кольцо было прорвано 18 января 1943 года) – 872 дня.К началу блокады в городе имелись недостаточные по объёму запасы продовольствия и топлива. Единственным путём сообщения с блокадным Ленинградом оставалось Ладожское озеро, находившееся в пределах досягаемости артиллерии осаждающих. Пропускная способность этой транспортной артерии не соответствовала потребностям города. В результате начавшийся в Ленинграде голод, усугублённый проблемами с отоплением и транспортом, привёл к гибели нескольких сотен тысяч жителей.

Эмма Семёновна вырастила двух сыновей и дочь, у неё семь внуков и пока единственный правнук, при любом упоминании о котором её глаза вспыхивают синими огоньками: нянчит. В скромной квартире всё говорит о том, что четырёхлетний свет в окошке здесь частый гость.

– Такой... – от нехватки слов прабабушка гордо качает головой и улыбается – видно, что ни одно слово не способно передать значение этого малыша для любящих стариков.

Она такая самостоятельная – что там нянчить правнучка, она и в магазин сама, и дома убраться ей ничего не стоит, и даже грядки на любимой даче полоть она умудряется.

– Дед тоже всё сам да сам, только вот сейчас слёг после инсульта, а я с удовольствием в земле копаюсь – это ж и для здоровья хорошо. Запомни – больше надо работать, дольше будешь жить!– благословляет меня женщина с совершенно белыми волосами и синими глазами. У неё прямая спина, высоко поднятый подбородок и даже в халате она выглядит как леди. Я прощаюсь с Эммой Семёновной и уже у порога неожиданно для себя тюкаюсь ей в мягкую щеку. О таких моментах говорят «расчувствовалась». Действительно, нахлынуло – достаточно перечитать скупые строчки хроник тех лет и особенно увидеть леденящие душу снимки, и ты ищешь и не находишь ответа: за что им это выпало на долю?

Живите долго и не хворайте, Эмма Семёновна, вы у нас одна.

Зульфия БАЙНЕКЕЕВА