«Коке сделал мне больно»

Жительница Атырау борется за родительские права над своими двумя детьми, один из которых, по её твёрдому убеждению, был изнасилован братом мужа.

История с изнасилованием 7-летнего малыша в Атырау прошлась по ленте новостей еще в прошлом году: об этом на своей странице Facebook рассказала руководитель общественного фонда по поддержке пострадавших от насилия «НеМолчи.kz» Дина ТАНСАРИ. Эту новость без подробностей подхватили местные атырауские СМИ и блогеры. Однако после долгих месяцев разбирательств уголовное дело было закрыто – как уточнили в департаменте полиции, «поскольку доводы потерпевшей не подтвердились». Более того, мать теперь вынуждена бороться не за то, чтобы насильник  был наказан, а за опеку над своими детьми.

Женщина, назовём её Лейла, обратилась в «АЖ» с просьбой о помощи. Разговор длился четыре часа, а когда закончился, она горько плакала. Вот эта тяжёлая история в её изложении.

«ЭТО ОКАЗАЛСЯ НЕ СОН»

«С моим гражданским мужем мы стали жить вместе, не расписываясь. Я была беременна и пришла к нему в дом с ребенком от других отношений, там также жили его мама и брат. Старшему сыну было пять с половиной лет, когда его изнасиловали. Как-то он сказал, что коке, так он называл брата моего мужа, целует его. Я не особо обратила внимание, поцеловать милого малыша – что тут такого. Насилие произошло в тот самый момент, когда я была более всего уязвима и не могла защитить ни себя, ни ребёнка: кесарево сечение, огромный ребенок, которого я родила, и все это на фоне гестационного сахарного диабета – после возвращения из роддома я практически все время спала из-за слабости. Сын зашёл ко мне в комнату и тихо сказал, что коке сделал ему больно и у него течёт кровь. Я услышала его, но снова провалилась в сон – была под действием лекарств, что прописал мне врач, и всё это мне показалось дурным сном.

Мы как молодая семья спали отдельно с малышом. Старший спал с коке в зале, у свекрови была своя комната. Я понемногу восстанавливалась, замечая, что сын редко ко мне подходит, стал замкнутым. Возможно, ревнует к младшему, думала я. В один из дней, это был март 2022 года, я услышала его крики. Я забежала в зал: мальчик рыдал, переминался с ноги на ногу, закрыв попу руками. Видимо он хотел добежать до туалета, но не успел. Всюду был кровавый кал. У ребенка выпала из ануса толстая кишка, и, когда я её вправила, он со стонами успокоился и уснул. Я была в шоке, я никогда такого не видела. Вытирая кровь в коридоре и в туалете, думая, к какому же врачу надо обратиться, за унитазом я обнаружила старую тряпку с уже высохшей кровью. Она тоже была вся в фекалиях. В тот момент я с ужасом догадалась: тот странный сон, когда ребёнок говорил о крови и боли – это не сон; по-другому оценила и замкнутость ребёнка. Конечно, я тут же выразила свои подозрения. Сожитель, язык не поворачивается называть его мужем, крепко избил меня в тот день – он посчитал мои слова оскорблением для всей семьи. С тех пор скандалы и побои стали регулярными, я все время ходила в синяках. Все в доме вроде как обиделись, даже свекровь, с которой у нас были нормальные отношения, стала обзывать меня нехорошими словами.

УЧАСТКОВОМУ – ВЫГОВОР

Также продолжалось насилие и над моим ребёнком, который, как и прежде, по настоянию мужа, продолжал спать с коке в одной комнате. Любой разговор на эту тему приводил к скандалу и побоям. Я очень боялась. В один из вечеров это снова повторилось, я выбежала из комнаты на крики сына, ворвалась в зал, где он находился с коке и увидела, что мой сын был без одежды, хотя накануне я надела на него пижаму, брат мужа тоже сидел голый, прикрыв свои гениталии подушкой.

Я попыталась спокойно выяснить, что произошло. Ребёнок испуганно таращился на коке, а тот неистово на него кричал: «Говори правду! Говори правду! Говори правду!». А сын как будто онемел от шока. Когда я спросила его, что коке с ним сделал, в моего сожителя как бес вселился, он стал бить меня прямо на глазах сына. Я вызвала полицию и меня с детьми поместили в кризисный центр. Если бы тогда участковый инспектор полиции, придя на вызов, отправил нас на судмедэкспертизу, там выяснилась бы правда. Но он этого не сделал. Впоследствии я написала на него жалобу, и ему был объявлен строгий выговор».

К слову, мы уточнили в ДП, правда ли, что к участковому была переменена мера дисциплинарного взыскания. По словам пресс-секретаря ДП Мейрим ЕРДАУЛЕТ, такой случай имел место: по делу Лейлы участковому был объявлен строгий выговор «за несвоевременный сбор необходимых документов».

«…Участковый не выполнил своих прямых обязанностей, проигнорировал мои жалобы  и жалобы моего ребёнка и тем самым избавил от наказания насильника – своевременный осмотр мальчика и сбор биоматериалов не был сделан, а значит, получается, преступления не было. И отделался за это всего лишь выговором», – говорит Лейла.

«…Попав в кризисный центр, мой младший стал болеть. Там нет условий для таких маленьких, увы. Стали приходить мои родственники, говорили, что у меня послеродовая депрессия, что сын мой – фантазер, а я плохая мать, лишающая своих детей отца и дома.  У меня пропало молоко, маленький все время плакал. Муж пришёл на второй день и забрал меня оттуда на том условии, что мы съедем и будем жить отдельно. Надо только заехать домой за вещами. Так мы снова попали в тот дом. В тот же день он меня снова избил. Я убежала босиком с детьми к маме.

«РЕБЁНОК МОЛЧАЛ, ЧТОБЫ МЕНЯ ЗАЩИТИТЬ»

13 октября 2022 года в департаменте полиции состоялся первый допрос по моему заявлению об изнасиловании. Тогда полицейские сочли мои обвинения местью сожителю за скандалы. С тех пор я пережила много допросов, которые порой длились до ночи. Мой сын испытал еще больше – 12 депонирований, в ходе которых рассказал все подробности – как, когда, как часто и в каких позах его насиловал коке. На одном из них, которое длилось 6 часов, он упал в обморок. Мой ребёнок рассказал даже то, о чем я не знала. Например, что муж и свекровь узнали о насилии первыми. Бабушка, как сказал сын, тоже как-то пришла на крики ребенка в комнату, когда её сын насиловал её внука и с ошеломлённым «ой-бай» вышла, оставив всё как есть. Мальчик пытался достучаться и до отчима, но тот его отругал и побил за поклёп, и с того момента, когда мой сын пытался рассказать об этом мне, щипал его до синяков или зачинал скандал со мной, чтобы отвлечь меня от беседы с сыном. После ребенок решил оставить свои попытки, он сопоставил, что каждая его попытка поговорить с мамой заканчивается скандалами. И, чтобы защитить меня, он замолчал.

Я много раз вызывала полицию во время этих скандалов, но ни один из этих участковых не дал мне ни одной бумаги, чтобы я могла снять побои и попробовать защитить себя и своего сына.

Я с детьми переехала жить в мамину ипотечную квартиру. Все от меня отвернулись, никто мне не поверил. Я не работала, так как сын еще был маленький. 27 тысяч декретных в месяц нам не хватало. Были моменты, когда мне нечем было их кормить. Я поила их водой, подсыпая в неё сахар, который сын спрашивал у соседей. В особо голодные дни я напрашивалась в гости к подругам, где моих детей могли бы покормить. Я просила денег у мужа на молоко и памперсы. Он их давал за секс. Мне стыдно. Мне очень стыдно за это. Неделю он у нас жил – как позже выяснилось, собирал на меня компромат. Мы все время ссорились, и в моменты, когда я выходила из себя, он снимал меня на видео. Возможно, он снял и наши с сыном ссоры: да, иногда я его ругаю за какие-либо дела, он же мой ребёнок и я его воспитываю. Не скрою, были подзатыльники с моей стороны. Наверно, это плохо. У меня и вправду расшатанная психика, но поставьте себя на моё место, прежде чем осуждать! В один из дней, после выполнения так называемого супружеского долга в обмен на молоко детям, он открыл дверь и завёл сына. И теперь у него есть видео, где я голая и рядом стоит мой сын – чем не компромат. Он угрожает, что выложит эти в фото в соцсети, если я не перестану говорить об изнасиловании. Главный страх мой держится на угрозе забрать моих детей. Не раз приходила мысль оставить всё как есть, забыть всё как страшный сон, но дело в том, что «коке», тот самый педофил, ищет встреч с моим сыном. Он знает, где мы живём, где он учится. Уже два раза забирал его из школы из-под носа учительницы. В один из таких дней он вновь его изнасиловал, но время на судмедэкспертизу было вновь упущено, так как мальчик был запуган и рассказал об этом спустя много дней. Был еще один случай, когда он его буквально выкрал из развивающего центра, куда мне с божьей помощью удалось устроиться, не покидая грудничка. Тогда он тоже изнасиловал моего мальчика. Все это время я живу как в аду, в постоянном страхе. В деле нет абсолютно никаких доказательств моих слов – бумаг просто нет в деле. Осталась я и мой запуганный сын против всех них.

«БОЮСЬ, ЧТО У МЕНЯ ЗАБЕРУТ ДЕТЕЙ»

В теперь уже закрытом уголовном деле нет моего заявления от 7 октября, где я описывала, как меня и моего сына в течение трех дней держали взаперти по разным комнатам без еды и связи. Меня били и сожитель, и его брат, а сын признался, что коке все эти три дня делал ему больно. Тогда участковый счёл все это обычным бытовым семейным скандалом, а то, что мальчик ему сказал об изнасиловании – предпочёл не указывать. Тогда в деле, вероятно, появились и видео, которые сейчас использует в качестве доводов инспекция по делам несовершеннолетних. Там я с осколком стекла угрожаю убить всех этих «домашних», если они не выпустят меня и моего сына из этого заточения. На видео не попали угрозы моего мужа оставить меня инвалидом. Но есть уголовное дело, заведённое на меня по статье 140 ("Неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего"). Там нет ни одного документа, где были бы зарегистрированы побои, нанесённые мне и моим сыновьям. Да, он их бил тоже. Там нет свидетельств того самого первого допроса моего сына, когда они завели его в комнату для беседы без меня и без психологов с какой-то чужой тётей-следователем с нарушением всех процессуальных норм, которые должны соблюдаться, когда дело касается ребенка.

…Я многое ещё не рассказала, потому что это очень длинная история, в которой на каждом шагу нарушаются мои права и сына, и я боюсь, что некоторым жутким подробностям вы просто не поверите.

Пока шел процесс, Дина Тансари познакомила меня еще с шестью мамами из других регионов, чьи дети тоже подверглись сексуальному насилию. Мы поддерживали друг друга, у них тоже шло следствие, депонирования, очные ставки. Потом они молча одна за другой выходили из чата, пока я не осталась в нем одна. Это значит, что их дела закрывались, и преступление оставалось безнаказанным. Мамочки, проигравшие с той же формулировкой «доводы потерпевшей не подтвердились».

Да, я на грани. У меня была попытка суицида – этим меня тоже шантажируют. Я боюсь, что у меня заберут детей. Возможно, я уже сошла с ума. Кто знает, жить в таком напряжении и страхе столько месяцев… Но я знаю точно – моего сына насиловали. Неоднократно. И если вы мне не поможете, это случится снова. Возможно, чтобы заставить меня замолчать, меня убьют. Пусть так. Но я буду знать, что я не промолчала».

Анастасия ШЕРСТЯНКИНА

Фото Лейлы и видео автора

• Справка «АЖ»

По официальным данным в Казахстане в год регистрируется около 800 случаев сексуального насилия над несовершеннолетними. Речь идёт только о случаях, зарегистрированных в Едином реестре досудебных расследований. По данным ranking.kz за 2022 год, чаще всего виновниками сексуальных преступлений становятся родители, опекуны или другие близкие для ребёнка люди, которые, используя его беспомощное и беззащитное состояние, могут совершать эти посягательства в течение длительного времени. В 45% случаев насильником является родственник, в 30% – более дальний знакомый (например, друг брата, любовник матери и т. д.). Среди родственников насилие чаще всего совершают отцы, отчимы или опекуны, реже братья или дяди. По данным 2020 года – более ранней статистики мы не нашли – только 39% насильникам вынесен обвинительный приговор.