Единственное, что осталось от прежней жизни в Мариуполе у Людмилы, Кристины и Вероники Мырзагалиевых – это их фотографии. Уходя из дома в бомбоубежище, семья взяла с собой только документы, минимальный запас продуктов, сменное белье. Думали, что на пару дней этого хватит. Тогда никто не знал, что их дом разрушат, оставаться в Украине станет опасно, а им придется искать убежища в другой стране.
– Я работала в энергетической компании, которая занималась обслуживанием в шести больших областях Украины. Это была престижная работа, достойная зарплата, удобный график, с 8 до 17.00. На выходные дома с ребенком, в праздники тоже, – рассказывает Кристина, дочь Людмилы. Сама Людмила руководила пищевым блоком завода «Азовсталь», а это 20 объектов – столовые и буфеты. Кристина доделывала ремонт в своей квартире, которая располагалась в том же доме, что и жилье ее мамы. Семья жила в 10 минутах ходьбы от первой проходной завода. И с началом войны это соседство сыграет большую нехорошую роль. Их район бомбили постоянно, вначале еще бывали передышки на полчаса-час, а потом бомбежки и ракетные обстрелы стали практически непрерывными.
Больно слышать, сколько успели перенести эти женщины и маленькая Вероника за несколько месяцев. Месяц под землей, в холоде, без света, воды, газа, элементарных бытовых условий. А ведь среди них были и грудные дети. На их глазах разрушали родные города, они бежали под обстрелами в неизвестность и сейчас вынуждены снова налаживать жизнь, собирая себя буквально по кусочкам.
– Удивительно, но, несмотря на дикие условия, никто не болел. Даже маленькие дети. Видимо в такие моменты организм мобилизуется и противостоит всем испытаниям. А вот после выхода из бомбоубежища, на относительно мирной территории все болезни навалились разом, – говорят женщины.
В БОМБОУБЕЖИЩЕ БЕЗ НИЧЕГО
Как известно, всё началось 24 февраля. В этот день вся Украина не вышла на работу. Встал общественный транспорт. Кристина хотела забрать ноутбук из офиса, думала, что это ненадолго, и пока она поработает дома дистанционно. Но попытки вызвать такси ни к чему не привели. Она была чуть ли 300-й в очереди, да и стоимость поездки возросла в 10 раз. Отключили воду, электричество и газ, прогремели взрывы, полетели снаряды, затряслись здания. Как-то сразу пришло понимание, что началось что-то страшное. Поэтому 25 февраля они спустились в бомбоубежище, которое располагалось на уровне 7 метров под зданием школы искусств. Там было около 200 человек, некоторые с домашними животными. Бомбоубежище было построено еще в советские времена на случай атомной войны. После развала Союза за ним уже никто не смотрел, поэтому условий там никаких не было. Вместо туалета ведро, установленное в комнате возле выхода. Выносили его вечером по очереди. Повсюду валялись стекла, кирпичи. Осколки люди вынесли, а на кирпичи положили доски и сделали себе лежаки. В моменты затишья мужчины выходили на поверхность, разжигали огонь, женщины быстро выносили кастрюли с картошкой, макаронами и тут же бежали обратно вниз. На улицах шли бои, и мирные жители боялись всего – шальной пули, снарядов, «градов». По словам женщин так у них ранило одного мужчину, разжигавшего огонь. Кто-то из ребят знал врача, который жил поблизости, и на свой страх и риск отправился за ним.
Вообще любая вылазка из бомбоубежища могла закончиться трагически. И все же Людмила несколько раз решилась сходить домой – иного выхода, когда заканчивались вода и запасы съестного, просто не было. Кристине выходить наружу она не разрешала, передвигающийся объект по умолчанию был мишенью, и если убьют их с дочерью, с кем останется Вероника? Короткую дорогу заминировали, к дому приходилось идти в обход. Путь, который в мирные дни занимал минут 10, теперь приходилось преодолевать полдня. Взрывными волнами выбило все стекла в округе, и дороги были усыпаны битым стеклом – по ним люди шли, бежали, ползли, замирая на полчаса на одном месте. В последний раз Людмила побывала дома 20 марта, забрала воду, немного продуктов, вещи и фотографии. Уже потом она узнает, что дома больше нет, остались одни руины.
ДОРОГА СМЕРТИ
Сначала в здание, под которым они прятались, пришли украинские войска, потом российские военные. Они забрали все телефоны, хотя какой от них был толк, ведь ни связи, ни света давно уже не было.
– Мы их боялись, а они боялись нас. Говорят, а сами глазами буквально сканируют нас, автомат держат наготове. Думали, наверное, что среди скрывавшихся в убежище могли быть солдаты. Но кто мог, сразу ушел добровольцем, остальные не имели возможности оставить семью, пожилых родителей. И наши, и российские войска устанавливали над убежищем минометы, стреляли, в ответ летело тоже. Из-за этого у нас не было ни одной спокойной минуты. В Мариуполе же в основном многоэтажки были. Некоторые жители города не успели спрятаться в убежище и пережидали бомбардировки в подвалах домов. Сверху на город скидывали бомбы весом по 500 кг, дома складывались в гармошку, подвалы заваливало, люди умирали. В один из дней бомба попала на наше убежище, многих контузило, в том числе и 3-летнего ребенка. Вентиляционную шахту завалило. Второе такое попадание могло привести к тому, что завалит основные выходы, и мы просто останемся в этом подземелье. Как-то я поднялась к выходу и в щель перекосившейся двери увидела свет. От неожиданности замерла – откуда, ведь электричества в городе давно нет. Чуть приоткрыла дверь и поняла, что это горят дома. За месяц вокруг нас сгорели все здания, – рассказывает Кристина.
Вот тогда то они и поняли – нужно уходить. Но российские солдаты не разрешали им этого. «Уйдете после того, как мы снимемся с этой точки», – сказали они. И вот этот день настал. Люди собрались в группы, спешили, так как, уходя, российские военные сказали им, что после них придут солдаты ДНР. Но удачной оказалась лишь четвертая попытка. В первый день снайперы стали стрелять им под ноги, едва они попытались открыть дверь. На второй день повторилось то же самое. На третий они услышали гул самолетов и не решились выйти. На четвертый день в 6 утра им, наконец, повезло. Людям нужно было пройти так называемую дорогу смерти – трамвайные пути и арку, которую контролировали снайперы. У одной пожилой женщины, которая месяц безвылазно просидела в бомбоубежище, не выдержало сердце, когда она увидела, во что превратился ее родной город. Она упала и умерла.
ДОЛГИЙ ПУТЬ В АТЫРАУ
Конечно, все хотели перебраться в ту часть Украины, которую не так сильно затронула война и которая была под контролем украинских властей. Но чтобы это сделать, нужно было пройти полгорода и остаться в живых. Сколько времени это займет, люди не знали, но уже понимали, с каким рисками это связано. Решились только молодая пара с двумя котами и парень. А всем остальным с детьми и пожилыми людьми пришлось идти на блокпост солдат ДНР.
– По пути Вероника с Кристиной наступили на мину, хорошо, что она противотанковая и на моих девочек не среагировала. В Новоазовске нас привезли в какой-то клуб, там были сидения, а на сцене организовали раздачу горячего питания. Нас всех зарегистрировали, – говорит Людмила. – В маленьком Новоазовске было много беженцев, тысячи потерянных людей с опустошенными глазами. Оставаться там и искать работу не имело смысла.
Первоначально семья хотела уехать в Европу, но у них не было денег на проезд через Польшу. Тут с ними связались родственники из Казахстана. Дело в в том, что мама мужа Людмилы была украинкой, а папа – казах. Поэтому у них часть родственников в Украине, часть в Казахстане. Они звонили сразу после начала войны, сильно переживали, когда Людмила с девочками пропала на месяц, а вновь найдя, стали настаивать, чтобы семья ехала в Атырау. Через Таганрог, Ростов-на-Дону они доехали до Астрахани, оттуда родственники забрали их на машине. Помогли с арендой жилья.
В Казахстане им комфортно, нет языкового барьера, доброжелательные люди. Хозяин квартиры, узнав, что семья приехала из Украины, снизил арендную плату. Сейчас Людмила с Кристиной подыскивают работу, думают, куда на лето определить Веронику. Пока мы говорили со взрослыми, Вероника все время крутилась рядом – играла в куклы, рисовала, крепила лизунчиков на стекло. Я думала – какое все-таки счастье, что у детей такая гибкая психика. Малышка в семь лет пережила ужасы войны и не зажалась, осталась очень ласковой, открытой, непосредственной. В бомбоубежище она нашла себе подруг, они ходили друг к другу в «гости», играли. Отец одной из девочек снял аккумулятор с машины и каким-то образом сумел подключить к нему лампочки. Так в одной из комнат время от времени появлялся свет. В феврале Веронике должны были сделать операцию на глаза, но не успели. И это еще одна забота взрослых.
«ДОНЕЦК И ЛУГАНСК – ЭТО УКРАИНА»
Я не могла не спросить, как Людмила относится к ДНР и ЛНР и вообще к нынешней войне. Тем более, что Мариуполь находится в непосредственной близости с Донецком.
– Донецкая и Луганская области – это Украина, наши земли, которые были захвачены. Российские власти говорят, что кто хотел, то уехал. А если люди остались, значит их всё устраивает. На самом деле людям просто некуда ехать. Поначалу да, люди стали массово уезжать в Украину. Много кто переехал к нам, в Мариуполь, перевезли целые вузы с профессорско-преподавательским составом. Но нужно признать, мы – небогатая страна и оказались к этому не готовы, не всем удалось оказать помощь, дать жилье, работу. Некоторым пришлось вернуться. Людей не устраивает ДНР, просто они уже так устали от потрясений, разрушений, кровопролития и постоянного страха, что просто хотят мирной и спокойной жизни. В ДНР, в Россию мы не хотим. Я понимаю, что простые русские люди не виноваты, вот в Астрахани нас душевно встречала и разместила у себя русская женщина. Но я не могу через себя переступить. Жить под тем правительством в той стране я не смогу и не хочу. Я мечтаю вернуться в родную Украину. К сестре, брату, отцу.
Зульфия ИСКАЛИЕВА
Фото и видео автора