Граждане алкоголики, гастарбайтеры и водители

Полицейский смотрел куда-то в сторону и, беззвучно шевеля губами, подпевал невидимому телевизору. Неохотно оторвавшись от ящика, спросил: «Вы к кому?» Женщина, стоявшая позади меня с огромным пакетом в левой руке и с ребёнком в правой, пихнула меня плечом и вдавила лицо в один из железных квадратиков двери: «К мужу». Я подняла над её головой журналистское удостоверение: «К начальнику». Пришлось подождать ещё пару минут перед тем, как нас впустили в спецприёмник.

Несколько человек в погонах, мельком взглянув на нас, вновь уткнулись в «Москву слезам не верит». Началась вторая серия. Если бы не запах здесь царящий и не зарешечённый обезьянник, в который как ни в чём не бывало и, видимо, не в первый раз впорхнули женщина и ребёнок, можно было бы сказать, что внутри уютно. Длиннющий коридор вмещает несколько дверей с решётками. Проходя по нему, я искоса заглянула почти в каждую. Комнаты, вернее, как их называют полицейские – палаты, сильно смахивали на плацкарту вагона, битком набитого персонами в стиле «бомж». Помятые и небритые, нечёсаные и потрёпанные мужики лежали  или стояли в проемах между кроватями. Позже выяснилось: в каждой такой комнате по восемь человек. Контингент самый банальный – семейные дебоширы-пьяницы, гастарбайтеры и… проштрафившиеся водители. Последние выглядели более цивилизованно и трогательно тушевались при виде девушки, стыдливо приглаживая мятые брюки и заспанный хохолок на макушке. В кабинете начальника Атырауского спецприёмника для административно арестованных Нурлыбека КАРШЕГЕНОВА с одним таким я познакомилась.

МИША, КОТОРЫЙ НЕ ПЬЁТ

«Пятнадцатисуточник» Михаил находится в спецприёмнике уже неделю. Сотрудники ласково называют двадцатилетнего паренька «кучерявый» и «плохой мальчик». Зайдя в кабинет, Миша защитился от меня, закинув ногу на ногу и скрестив руки. Чёрная шапка, сурово надвинутая на брови, символизировала, что парень настроен отрицательно не только к разговору с журналистом, но и вообще ко всему на свете. Однако спустя немного времени природное дружелюбие этого чудесного парня взяло верх. Как выяснилось, Михаил в тот день сел за руль подшофе, да ещё и без прав.

– Всего одна банка пива! Да я даже не в центре города был. Так, на окраине, поехал за сигаретами в магазин. И тут – бац! Конечно, я виноват, понимаю. Первые пару дней мне тут совсем невмоготу было, в такой маленькой комнатушке восемь мужиков, все со своим перегаром и мировоззрением, а потом вроде ничего, – откровенничает Миша. – Скучно только. Чтобы время проходило быстрее, пытаюсь спать всё время. Общаться тут в общем-то не с кем. Кто за что сидит поговорили, немного за жизнь, чуть-чуть про женщин, а потом… Правда, есть тут один мужичок, тоже автоэлектрик, вот с ним я подружился. Вообще-то я редко пью, просто, так получилось, правда-правда. У меня даже девушки нет, потому что я всё время на работе и некогда мне.

БУДУЩИЙ ХИРУРГ ОРТЫК

Когда Миша удалился, мне «на съедение» привели Ортыка. «Кухонные боксёры все как один отказались», – флегматично сообщил один из сотрудников спецприёмника, усаживая прямо передо мной насмерть перепуганного узбека-гастарбайтера. Бедняга уже второй раз только за эту неделю попал в приёмник, и вид у него, честно говоря, был ещё тот. Ни черта не понимая, о чём мы разговариваем, он то и дело поворачивал голову то в одну, то в другую сторону, силясь хоть что-нибудь уяснить. Работяга-штукатур из пригорода Самарканда приехал в Атырау ещё с тремя своими друзьями. Дома осталась большая семья – три брата, две сестрёнки и престарелые родители. Стоя на перроне, ребята решали, куда податься – в Алматы, Шымкент или Атырау (кстати, три самых богатых города, по мнению гастарбайтеров). Решили всё-таки в Атырау. Приехав, они сразу же устроились на строительство какой-то СТО. Спустя два месяца, когда максимальный срок пребывания на территории страны истёк и они хотели было забрать свои честно заработанные 120 тысяч тенге, хозяин стал в позу – мол, работа ещё не окончена. Пока суть да дело, миграционная полиция поймала друзей и, так как те были без документов, потребовала покинуть территорию страны.

– Мы бы уехали, но у нас денег не было. Потом нас опять поймали и посадили сюда на пять суток. Вышли, а через пару дней снова сюда попали, уже на семь суток. Теперь нас выдворяют из Казахстана, и мы не сможем сюда приехать целых пять лет. А я так мечтал заработать много денег и поступить в университет, – сокрушался он, – в хирургию…

– Уверен на все сто процентов, что он вернётся опять, как только сменит документы, – усмехнулся Нурлыбек Тулеугалиевич.

– Как же так? – изумилась я, а Ортык навострил уши.

– У них в Узбекистане поменять документы не так сложно, как у нас. Придёт он со своей чёрной печатью в паспорте и просто переменит фамилию. Например, был Туракулов, станет на модный манер – Туракул. Ему дадут новый паспорт, чистенький, безо всяких там печатей. И всё – welcome to… куда он там захочет в следующий раз приехать.

В ПРИЁМНИК С РАДОСТЬЮ

Люди, раз сюда попавшие, как правило, попадают вновь и вновь. Есенжан, Саламат, Владимир, Руслан и Веня (при последнем имени полицейские почему-то хватаются за животы от смеха) здесь как дома. Вениаминов (почти все прозвища – производные от фамилии), по словам сотрудников, здесь как родной. Он типичный представитель племени мастеровитых и жизнерадостных пьяниц, напивающихся до поросячьего визга и в этом состоянии поколачивающих жену.

Руслана за пьяные дебоши регулярно сажает жена его старшего брата. По его мнению, сноха нетерпима к чужому мнению и ей совершенно невозможно угодить. Ну-ну. 

Редко, но попадаются и буйные. Буквально этим летом один из арестованных вспорол себе живот, не согласившись с решением суда о помещении его в спецприёмник на 10 суток. К слову, тот случай сотрудники вспоминают с неохотой.

– За 20 лет в органах мне приходилось работать и с уголовниками, и с подвергнутыми административному наказанию, – делится Н. Каршегенов. – Уголовнику, как правило, нечего терять, особенно, когда суд уже вынес решение. Они озлобленны, агрессивны и в 99% случаев считают себя невиновными. Со вторыми ситуация обратная. Все эти водители, гастарбайтеры и непутёвые мужья твёрдо уверены, что получили по заслугам. Что, впрочем, не мешает им с завидной регулярностью наступать на те же грабли.

Удивительно, но порой попасть на 15 суток в спецприёмник – огромная удача. Как правило, для тех, у кого нет денег выплатить огромный штраф (до 350 тысяч тенге) в пользу государства за своё нарушение, приёмник – последний шанс выпутаться из неприятной истории, обойдясь малыми потерями. Лишение водительских прав на несколько лет не так пугает водителей, как этот штраф. Человек, так считающий, к слову, имелся в наличии. Мужчина за свою работу получал 35 тысяч тенге. На суде он буквально умолял упечь его в спецприёмник, взамен освободив от неподъёмного штрафа. В принципе-то жить здесь можно. На работу не гоняют, как в “Операции «Ы»”, и никаких там «огласите весь список, пжалста». Подъём у арестантов в 6.00. Через полчаса завтрак, потом вовсе не на работу, а обратно в камеру – досыпать. Завтрак, обед и ужин по расписанию. В утреннем и вечернем меню – каша, на обед – первое и второе. При необходимости здесь окажут медицинскую помощь, разрешены свидания, передачи. Среди доступных развлечений – шашки, шахматы и книги. Карты запрещены. Есть одна камера для женщин. Впрочем, к моему приходу она пустовала. Женщин сюда помещают крайне редко, а если и помещают, то эти существа, как я поняла, с трудом можно назвать женщинами. Отход ко сну, как написано в распорядке дня, – в 22 часа. В 6 опять подъём – и так до окончания «срока».

НОЧЬ В КАТАЛАЖКЕ

Однако перед тем, как попасть в спецприёмник согласно постановлению суда, все проштрафившиеся как минимум пребывают в каталажке (официально – комната временного содержания) ГОВД. К сожалению, попасть мне туда не удалось. Рассказал о чудесном опыте пребывания в этом заведении один мой знакомый.

– Так уж вышло, что накануне я побывал на свадьбе, – рассказывает Игорь. – Веселье продолжалось до самого утра, но я пил мало, и хмель у меня к тому времени почти выветрился.

Тот день был явно не его. Сев за руль, он не обнаружил в кармане пиджака свои права. Куда они могли запропаститься, Игорь тоже понятия не имел. Выходит – потерял. В машине помимо него была ещё куча невменяемых от выпитого друзей, и авто буквально царапало днищем асфальт. Взмах палочки гаишника Игорь заметил сразу, но сделал вид, что не заметил.  – Это было глупо, – смущается он. Не успев доехать до пункта назначения, он не справился с управлением и совершил небольшое ДТП, слава богу, никто не пострадал. Вот тут-то и начались приключения.

– В городском отделе меня попросили снять шнурки и ремень. Как я понял, чтобы с горя не повесился. Время было около 12 часов дня. Меня завели в жутко холодную камеру. Там было ещё трое хмурых личностей, как позже выяснилось, уже сутки здесь отсидевших. На стене было написано «Кайтып келмеймын» (Больше не вернусь), «Здесь был Намик», а чуть в углу – «Пацаны, крепитесь!!!».

Спустя некоторое время мужчины познакомились. Друзьями по несчастью оказались 21-летний парень со следами хронического алкоголизма на лице, мужчина средних лет по имени Куат и вечно харкающийся тип с фиксой, ещё не отошедший от after party. Свободного времени было много, и сидельцы разговорились – разумеется, о том, кто и как сюда попал.

– Меня родной брат сюда посадил, – ничуть не расстроившись этому факту, сообщил юный алкоголик. Судя по всему, это происходило с ним не впервой.

– Да-а-а. Задолбал ты его до смерти, наверное. Не работаешь? – Утвердительный кивок. – Пьешь целыми днями, понятно. А в свободное от бухалова время что делаешь?

– Ну… Книжки читаю.

– И что ты сейчас читаешь?

– А-а-а… этого, как его… Льва Толстого.

– И как он тебе?

– Хорошо. Отличные у него стихи.

Все, кроме усмехнувшегося Игоря, уважительно покивали головой.

Чтобы убить время, Игорь и Куат пробовали играть в ассоциации. Куат: «Океан». Игорь: «Дайвинг». Куат: «Не мухлюй, что ещё за хрень этот дайвинг?» После объяснения игра продолжилась. К: «Собака». И: «Кинолог». К: «И при чём тут кино? Фу, с тобой неинтересно играть».

… Ближе к вечеру небольшая комната стала заполняться разносортными типами и удушающим перегаром. Что поразило Игоря, так это то, с каким пониманием относятся сидельцы друг к другу. Вновь прибывшие, став лицом к полицейским и спиной к решётке, незаметным движением передавали в камеру свои мобильные телефоны и сигареты. Как только он попадал в камеру, все личные вещи ему тут же возвращались в целости и сохранности. Самых пьяных сами же заключённые бережно сажали на единственную лавочку. Игорь видел, как кто-то, заметив, что пьяный кукожится и вздрагивает от холода во сне, снял свой пиджак и накрыл его.

Уже ближе к ночи комната была набита битком. Присесть негде, прислониться тоже – не к захарканным же стенам. Расстояние между людьми было настолько маленьким, что трудно было даже повернуться. Покурить не представлялось возможным: одновременно с щелканьем зажигалки раздавалось “покурим?” как минимум с трёх сторон. Затянувшись пару раз, хозяин сигареты отдавал бычок, который сразу терялся в толпе желающих затянуться. С едой, однако, немного по-другому. Получив передачку, просто невозможно стоять и жевать с набитым ртом, когда на тебя устремлены несколько пар голодных глаз. «Пацаны, угощайтесь», – радушно раскрыв пакет, Игорь и заметить не успел, как он опустел. Бутылка минералки вернулась через три секунды почти пустой: «Спасибо, братишка, все немного попили и тебе оставили». Если дать полицейскому часть передачки (сигареты, сникерс – этого достаточно), то чуть позже можно будет попросить его об одолжении. Например, несанкционированный поход в туалет или в курилку. Можно договориться об удалении самых шебутных в соседнюю камеру.

На Куата, который поначалу казался Игорю «хорошим мужичком», несколько человек тайно пожаловались, и силами полицейских его удалось изолировать в соседнюю камеру. Через несколько минут он вернулся оттуда, так как и там не нашёл признания: «Прикиньте, пацаны, менты сказали, что кто-то из вас попросил меня отсюда убрать. Вот козлы». Все горестно вздохнули.

– Через какое-то время находиться в камере стало просто невмоготу. Запахи перегара, сальных волос, носков… Здесь никто не стеснялся и громко пускал газы. Как я это выдержал, сам не знаю. А наутро был суд, меня лишили прав на три года и оштрафовали. Но эту ночь я запомню на всю жизнь. Чтобы я когда-нибудь ещё за руль нетрезвым? Ни-за-что!

Анастасия ПАСТУХОВА  

Фото В. Истомина