На полдороге из ада

С июля 2017 года в Атырау реализуется программа опиоидной заместительной терапии - героиновые наркоманы стали получать синтетический препарат метадон. Что с тех пор изменилось в их жизни - рассказывают сами пациенты.

Поначалу в программе было восемь участников. Сотрудники областного наркологического диспансера рассказывают, что одного из них сбили с пути старые дружки и он оказался за решеткой на три с половиной года. Другой постепенно наладил свою жизнь, устроился на работу вахтовым методом, недавно навещал врачей, пока «чист». Третьего пришлось весной исключить из программы – с наркотиков он плотно «сел» на алкоголь. Увещевания врачей на него не действовали, он грубил персоналу, устраивал скандалы. Остальные пятеро продолжают курс, все они подписали договор, по которому обязались не употреблять больше никаких ПАВ (психоактивные вещества) - только метадон в стенах наркодиспансера. Каждый месяц они проходят проверку, сдают анализы. Постепенно к ним добавились еще четверо желающих, сегодня в программе уже 9 участников.

- Все - мужчины в возрасте от 30 до 50 лет. У каждого за плечами немалый стаж наркомании и безуспешные попытки лечения. А важнейшая цель нынешней программы - не просто проводить  заместительную терапию, а добиться полной реабилитации. И международный опыт применения ОЗТ показывает, что это возможно,  – говорит врач наркологического диспансера Светлана ДОБРЫНИНА.

Участники программы каждый день приходят в диспансер, чтобы с утра получить свою порцию метадонового сиропа. Иногда - с детьми, с женами. В начале программы они также ежедневно описывали в специальном журнале свое состояние, беседовали с психологом. Спустя несколько месяцев их общение с психологом ограничивается 2-3 встречами в неделю. На дому их навещают социальные работники. Вопреки расхожему мнению, долгий стаж приема наркотиков мало отразился на лицах моих собеседников. На здоровье, психике, привычках – наверняка, но на первый взгляд ничто не выдает в них людей, годами, а то и десятилетиями употреблявших наркотики. Обычные, здоровые мужики, никаких осунувшихся лиц, ввалившихся глазниц, сгорбленных спин.

- Это мы сейчас такие, вы нас в начале программы не видели, – смеется Асет (все имена изменены – З. И.).

АСЕТ

Ему 35, на наркотики подсел в 13. В дворовой компании старшие угощали малолеток «ханкой». Несмышленыши не задумывались, зачем их подтягивают во взрослую компанию, было интересно и лестно, что старшие вот так с ними на равных.

- Они хотели вас использовать для добычи денег, ведь несовершеннолетним не грозит тюрьма в случае поимки?

- Ну, это мы потом только стали понимать, что всё не по доброте душевной. Хотя, когда кумарит, абсолютно не думаешь об опасности, в голове только одна мысль бьется – достать денег и раскумариться. Где доставали? – усмехается Асет. - Сейчас, когда видишь пустой холодильник, не знаешь где пару монет найти на продукты. На днях дочке юбка понадобилась на утренник, тоже была задача где взять. А когда на дозу надо было - находил, хоть из-под земли. Если совсем без сил, перебивался трамадолом.

О том, чем пришлось промышлять в поисках денег на наркотики, они вспомнить не любят.  Ясно, что гордится тут нечем. Психолог рассказывает, что наркозависимые сами прекрасно разбираются в психологии людей, и идут на любые ухищрения, чтобы выманить деньги у жертвы.

В двухтысячных в Атырау получил распространение героин, денег требовалось всё больше и больше. Кончилось тем, что Асет оказался в местах лишения свободы. И как ни странно, это пошло ему на пользу. Многие из его окружения к тому времени уже умерли, а он завязал. Выйдя на волю, устроился на работу, женился, появились дети. Его сняли с учета, он получил водительские права. Вроде живи и радуйся. Но сорвался. На свой день рождения «гудел» так, что не помнит, как снова оказался в старой компании, кто-то предложил мак и всё… Как выражается сам Асет, за два года лопатой раскидал авторитет, который столько лет собирал по крупинкам. Сейчас, благодаря программе, снова стал уделять время семье, водит детей в школу, садик, гуляет с ними. Со старыми товарищами по несчастью, с которыми периодически пересекается на районе - город-то маленький - старается вообще не общаться, сменил номер телефона.

- Здесь лечился несколько раз, «порожняк» вообще. Да что там Атырау, я и в Россию на лечение ездил, огромные бабки потратил, толку – ноль. А на метадоне не тянет обратно. Самое главное кумар проскочил, сейчас все время с семьей, с детьми, столько упустил ведь, не заметил даже как подросли. Еще б работу найти, только везде справка требуется, что чистый. А таких знакомых, которые без справки возьмут, нет – переживает Асет.

ЭРИК

Эрику тоже 35, но на первый взгляд не дашь и 20. Белая, гладкая кожа без морщинок и высыпаний. Наивное выражение круглых глаз. Чисто херувим. Но когда он начинает говорить и двигаться, становится очевидно, что проблем со здоровьем у него много, и к таким последствиям его привело далеко не ангельское поведение. Колоться он начал еще в колледже. Сначала был героин. Но где взять денег бедному студенту на такое дорогое удовольствие? И вот в ход пошло всё, из чего можно выварить дурь. Таких, как Эрик, врачи называют полинаркоманами. Сравнивая последствия полинаркомании с «обычной», специалисты отмечают более глубокое поражение организма (мозг и все внутренние органы подвергаются усиленной интоксикации) и более быструю моральную деградацию. Вот и Эрик ещё совсем недавно мог передвигаться только при помощи костылей, а чтобы добиться от него ответа, нужно задать вопрос несколько раз. Он «зависает», и, прежде чем ответить, медленно водит ладонями по коленкам.

- Как деньги доставал? Воровал.

Правда, хромому с заторможенной реакцией промысел давался нелегко, потому Эрик уже давно пытается избавиться от своей болезни. Он постоянный пациент наркодиспансера уже более 10 лет: едет сюда, когда прижмет, чистится, а … потом ад начинается снова. Сейчас он на метадоне, и сам попросил врачей постепенно снижать ему дозу, хочет «спрыгнуть» совсем.

- А какие дальше планы на жизнь? – спрашиваю у него. Эрик вновь начинает старательно растирать колени. Кто знает, как всё повернется. Здоровье полностью не вернешь, но в последнее время он научился обходиться без костылей. Хромает заметно, но все же ходит сам, без поддержки. Еще не поздно начать нормальную жизнь, которую он практически и не видел. Учеба, друзья, девушки, всё это как-то прошло мимо, или он в погоне за кайфом пролетел мимо этого.

НУРЖАН

Внимательный, настороженный взгляд, скупая речь. Нуржан самый немногословный участник программы. Он предпочитает молчать о прошлом, о шести годах в плену наркотиков говорит общими фразами, мол, «жизнь так сложилась». И почему-то мне кажется, что настороженность его не столько изнутри, сколько вовнутрь. Будто он пока еще не уверен в себе. Косвенно это подтверждает и его реакция на возможное изменение графика приема метадона: когда речь заходит о трудоустройстве, психолог упоминает о том, что препарат можно будет принимать вечером, Нуржан же настаивает, что лучше все же с утра, «чтоб не отвлекаться целый день». То, каким тоном он говорит о простых вещах вроде покоя и сна, показывает, как это важно для него и остальных, как долго они были лишены этого. Ему нравится рассказывать о своем состоянии сегодня:

- Благодаря метадону не тянет никуда, рядом с семьей хочется быть. Дома все этому рады. Появился аппетит, интерес к жизни. Насчет сна жалоб тоже нет, ложишься и сразу засыпаешь. Хочу на работу выйти на вахту, но привязан к городу, тут препарат каждое утро получать надо.

БЕКЗАТ И ДРУГИЕ

С исключенным из программы Бекзатом я тоже виделась, но в начале программы, полтора года назад. Тогда он был самым старшим среди всех и единственным у кого был стабильный заработок – занимался сварочными работами. «Наш аксакал», - пошутил тогда кто-то из парней. Бекзат рассказывал, что вновь сошелся со своей семьей, что у него есть уже взрослый сын. А теперь вот стал пьянствовать, вести себя неадекватно с людьми, которые хотели ему помочь, и вылетел из программы. Как дальше сложится его судьба – бог знает и сам Бекзат.

…Специалисты до сих пор не пришли к единому мнению относительно метадона. Кто-то считает, что наркоманов просто пересаживают с одного препарата на другой, другие врачи уверены, что это все же меньшее из зол. А для людей, которых эта беда коснулась непосредственно, накрыв их семьи черной паутиной безысходности – что выкинет сегодня отец, муж, брат или сын, что унесет из дома, будет ли корчиться от боли в луже собственных испражнений и требовать денег или тихо зависнет в ванной – метадон это спокойствие. Они устали видеть безумные глаза родного человека и слушать его очередную ложь, что всё, в последний раз, а завтра завяжу, от того, что муж варит свое зелье в ложке на плите прямо на глазах у детей, от того, что сын снова украл пенсию матери. Долго ли продлиться это спокойствие, они не загадывают. Главное, сейчас их родной человек рядом. Живой, здоровый, адекватный.

Зульфия ИСКАЛИЕВА