Бег иноходца

Зарябили кусты, трава и степные цветы. Всё быстрей... быстрей. Куда вам за мной! Тетива – мои мышцы, а тело – стрела. Поджатые уши, раздутые ноздри,запутался в гриве ветер степи. Я не чувствую ног, но там, за спиной, я чувствую крылья...

БАРБАРИС НА БИС

Заехав на территорию крестьянского хозяйства «Кулагер», мы сразу же стали объектами пристального внимания не только его работников, но и находящихся на выгуле лошадей. Пока хозяин Онербек ЖАНБАЛА задерживался, мы решили осмотреться, и не заметили, как попали в плен одного любопытного взгляда. Уши – торчком, и ей богу вопросительное ржание типа «ничего себе, это ещё кто?» раздалось откуда-то справа.

Медленно, чтобы не испугать животное, я достала из кармана припасённую карамельку и протянула коняге. Ему жуть как хотелось взять лакомство. Пофыркивая, он приблизился метров на пять, но щелчок фотоаппарата помешал нашему знакомству. Он шарахнулся в сторону и умчался в самую дальнюю точку территории выгула и уже оттуда, с безопасного расстояния продолжил наблюдать за нами. Конюх не выдержал моего разочарования и свистом, совсем как дворняжку, подозвал коня. Однако как ни уговаривал его конюх быть паинькой и подойти к тёте, он брыкался, вставал на дыбы и в конце концов убегал. Впрочем, чуть позже этот упрямец всё же превозмог природную пугливость и угостился-таки конфетой. Осторожно, кончиками своих шёлковых губ коснулся моей ладони и через пять секунд преданно взглянул мне в глаза, мол, добавка не мешала бы. Мой игнор ему не понравился, и жеребец даже попытался засунуть морду в мой карман и порыться там.

Этот забавный тип каким-то образом на своем лошадином сообщил новость другим своим собратьям: через минуту денник разразился требовательным ржанием – то тут, то там высовывались нетерпеливые лошадиные морды и клянчили «барбариски». Всё это время сопровождавший меня конюх наблюдал за восторженной кормежкой с терпеливой снисходительностью.

– Вы закончили? – осведомился он. – Хозяин приехал, может, пойдём уже, ну?

Онербек Жанбала – заместитель президента областной федерации национальных видов спорта. Он сердцем болеет за конный спорт. Но наша область, где свято чтут казахские традиции, до сих пор не имеет ипподрома.

ЛАШИНКАРА, ОБГОНЯЮЩИЙ ТЕНЬ

Онербек как заправский экскурсовод показал мне свои владения. Отмахнувшись от настойчивых пожеланий вернуться к милым лошадкам, он подвёл меня к Лашинкаре.

– Вот настоящий конь! Моя гордость!

Из-под полуопущенных ресниц Лашинкара на меня глянул, если сказать равнодушно – не сказать ничего. Фыркнув, он повернулся к нам своим поджарым задом и уже через секунду презрительно начал опорожнять свой мочевой пузырь.

– Вы сказали “гордость”? Я не ослышалась?

Онеке смущенно крякнул.

К этому коню здесь отношение особое. Гнедой шестилетка – самый лучший скакун на всём пространстве Западного Казахстана.

– Сидеть в его седле мечтает любой жокей! – горячо пытался переломить моё предубеждение коневод. – Он пришёл первым на скачках иноходцев в Уральске, Актобе, Мангышлаке, здесь, в Атырау, тоже.

Как рассказал Онеке, Лашинкара – чистокровный американец стандартбредной породы, то есть иноходец (по-казахски жорга). Говоря проще, способ его передвижения отличается от того, как бегают обыкновенные, пусть даже и породистые лошади. Как правило, в движении они передвигают ноги крест-накрест, а этот – сначала две правые, потом две левые. Вот таких “параллельных” как раз и называют иноходцами.

Этот жеребец оказался и вправду особенным. Мне он показался чопорным профессором каких-нибудь наук, невероятным образом очутившемся на вечеринке безбашенных подростков. Невозмутимый, как статуя Будды или исполненный величия царь Горы, несмотря на присутствие чужих в его личном пространстве, вскоре... задремал. Однако, как утверждают конюхи, вся его «америкосовская» сущность на тренировках, а особенно на скачках исчезает, как предрассветный туман. 

Лашинкара в отличие от других, тренируется ночью. Это загадочное время суток обязательно должно освещаться лунным светом. На специальной дорожке в степи наездник седлает скакуна, а потом…

…В предвкушении конь бьёт копытом землю. Тугие мышцы подрагивают под шерстью, лоснящейся в свете луны. Раздутые ноздри жадно вдыхают холодный воздух ночи, в облаке своего горячего дыхания, с развивающейся гривой, Лашинкара в эти моменты прекрасен как никогда. Знак – единственное, чего он ждёт от своего седока, а получив его, взмывает над степью, словно крылатый Пегас, оставляя в снежной пыли своих восхищённых зрителей. Впрочем, о них конь не думает. Собственная тень – дар луны, его добрый наставник, верный друг и самый опасный соперник.

– Бегущий по пятам серый призрак, так мы называем тень коня, помогает Лашинкаре не сбиваться с иноходи, – развеяв картинку моего буйного воображения, поясняет Онербек.

В крестьянском хозяйстве “Кулагер” 30 лошадей –все чистокровные английские и американские скаковые. Ежегодно некоторые из них участвуют в скачках, проходящих в Казахстане, и неизменно занимают призовые места.

СМЕРТЬ ФАВОРИТА

Конь по кличке Факир, также как и Лашинкара, в своё время был звездой конюшни. Вороной красавец покорил немало сердец тамошних кобылиц. По стати он напоминал арабского коня, с той лишь разницей, что в отличие от последних Факир не был “подарочным” вариантом. Напротив, его красота отлично сочеталась с его быстротой, выносливостью и умом. Немало на его счету было наград на скачках, о нём многие говорили: «Этот конь – лучший». Онеке до сих пор вспоминает Факира с трепетом, уважением и горечью.

Пять лет назад Факир был фаворитом на скачках за Кубок президента в Алматы. Конь преодолевал последний, 25-й километр забега на аламан байге. Тогда никто уже не сомневался, что вороной станет в этой гонке первым. До финиша оставалось метров двести, и Факир летел остаток дистанции в радостном одиночестве. Кто бы мог подумать, что в этот миг проклятая судьба перевернёт всю его жизнь.

Исступлённая публика в едином порыве резко захлопнула рот: Факир упал. Пыльный туман рассеялся и глазам зрителей предстала страшная картина. Задняя нога фаворита чуть выше копыта неестественно вывернулась. Всё ещё в состоянии аффекта, конь пытался встать. Бежать дальше! Но дикая боль снова и снова пронзала всё его существо. Мучительное ржание Факира раздалось только тогда, когда мимо него один за другим стали проноситься его возликовавшие соперники.

– Видит Аллах, я сделал для него всё, что мог, – чуть слышно произносит Онербек, и больше из него слова не вытянуть.

А вот я помню Факира по скачкам, которые прошли в Атырау за несколько месяцев до его смерти, 6 июля 2008 года в честь дня рождения президента. Настоящее побоище. Спуская приказ сверху – отметить этот день зрелищно, никто не подумал, что скачки в это время года – экстремальное испытание как для наездников, так и для лошадей, к слову, и для зрителей тоже.

Лошади и жокеи приехали из разных уголков Казахстана и СНГ. Солнце поднялось в зенит. Взмыленные и усталые, кони падали как подкошенные прямо на дистанции. У каждой упавшей лошади из носа бил фонтан крови.

Никто не дошёл до финиша на самой длинной дистанции. Никто, кроме одного. Звали его Факир.

– Говорят, что в скаковых лошадей нельзя влюбляться, к ним нельзя привязываться, – прощаясь со мной, говорит Онербек. – Но как это возможно, я не понимаю. Я выбираюсь из городской суеты сюда, к ним, с радостью. Наблюдаю за ними и на душе становиться хорошо и легко. Есть стихотворение одно:

Хищен и спокоен  взор кошачий,

Злобен или предан взгляд собак.

Только лошадь смотрит  в мир иначе,

Потому что мир – В ЕЁ ГЛАЗАХ.

Это правда.

Анастасия ПАСТУХОВА

Фото Каната ЕЛЕУОВА