Крепкий орешек

«Я очень часто думаю о судьбе… Кто её за нас пишет? Как ковать счастье, если мы – его кузнецы? Всегда знал и знаю, что ничего в жизни не даётся просто так. И ставил перед собой цели, и прилагал все усилия, чтобы их достичь. Но не пойму, почему мне всегда перекрывали дорогу… Или это и есть судьба, написанная для каждого человека кем-то свыше? Одно я знаю точно, нужно жить, несмотря ни на что!» – философствует мой собеседник Мади ОМАРОВ (на снимке).

С Мади ага я проговорила несколько часов и даже не заметила, как быстро они пролетели. Это удивительный человек! Несмотря на все тяготы жизни, он поражает, а самое главное – заряжает своим неподдельным жизненным оптимизмом всех, кто находится с ним рядом: своих соседей из дома-интерната для престарелых и инвалидов, где сейчас проживает, давних друзей и просто знакомых. По-другому жить он просто не умеет…

Запах детства

Мади Омаров родился в 1940 году среди крутых киргизских перевалов, недалеко от города Джелалабад. Его родители тогда были в пути. Впрочем, куда они ехали, кем были и по какой причине судьба разделила их на всю жизнь, ему так и не суждено было узнать. По неизвестным обстоятельствам малыш оказался в Доме малютки. Все его детские воспоминания связаны с детским домом в селе Узун-Агач Алматинской области, где он воспитывался и узнавал жизнь.

–Конечно, жизнь в детском доме, да ещё в послевоенные времена сахарной не назовешь. Всякое было… Как любые дети, мы  шалили, убегали в горы, то ещё что-нибудь вытворяли. Нас наказывали, например, ставили коленками на соль. Часок так постоишь, соль коленки разъедает. Воспитатели с медсестрой нам потом коленки сами же лечили и говорили: мол, видишь, что наделал своим баловством, нельзя так, –вспоминает Мади ага. –Трудные тогда времена были. Одежду и обувь, например, нам редко выдавали, да ещё и на вырост. Но пацаны есть пацаны: всё быстро истреплется, износится, а в школу ходить в чём-то надо. Так вот, товарищи, которые учились в другую смену и у которых была более-менее приличная одежда, одалживали на время уроков её тем, кто в ней нуждался. Так и жили.

Но всё равно детские годы были замечательные. Знаете, говорю сейчас с вами–и чувствую запах детства… Есть такой цветок горный, марикоревна называется. Внешне он похож на пион, с такими же большими пышными цветами, но вот запах у него своеобразный, тонкий и сладкий аромат. Я его ни с чем не спутаю. В детстве мы часто бегали с мальчишками в горы, а там росли эти цветы, и такое ощущение было, что всё вокруг пропитано этим сладчайшим ароматом. Уже будучи взрослым, выбирая духи для любимой девушки, я всегда искал аромат с нотками, напоминающими запах марикоревны.

Из сироты – в мастера

Детство Мади закончилось после семи классов. Дальше –выпуск из детдома и свободный полёт в долгое и неизвестное путешествие под названием жизнь.

–Я знал: чтобы жить достойно, нужно приложить много усилий. В нашем выпуске было чуть больше шестидесяти ребят, и только двенадцати из них удалось как-то себя проявить и чего-то добиться. Жизнь большинства покатилась по наклонной. Кто спился, кто мыкался по тюрьмам. Я для себя такой участи не хотел никогда.

У меня не было родителей, которые могли бы подсказать, направить. Ну, а самому мне хотелось попробовать всё, чтобы понять, что же именно –моё. Перебрался в Алматы. Там устроился в типографию учеником наборщика, – продолжает Мади ага. –В 1957-м в Алматы были организованы курсы пилотов. Я на них пытался поступить дважды. Оба раза успешно сдавал все экзамены и выполнял все задания. Даже с парашютом прыгал! И оба раза приёмная комиссия мне отказывала –из-за увеличенной щитовидной железы. Самое интересное, что двадцать лет спустя я получил-таки приглашение на учёбу. Но детской мечте парить в небе выше птиц уже не суждено было сбыться: поезд-то давно ушёл.

В 1959 году Мади призвали в армию. Служил он в Новосибирске. А в 1962-м, когда начался Карибский кризис, СССР отправил на Кубу своих солдат. Среди них оказался и Мади.

–Целых восемь месяцев мы просидели там в полной боевой готовности. Правда, воевать так и не довелось. Уезжал на Кубу я ефрейтором, а вернулся –прапорщиком. В 1963-м демобилизовался и приехал в Алматы, – вспоминает он.

По возвращении домой юноша устроился помощником повара в столовую хлопчатобумажного комбината. К этой работе прикипел душой. Постигая азы кулинарного искусства, параллельно учился в техникуме советской торговли.

–После техникума пошёл работать поваром в ресторан. Даже как-то довелось оказаться среди 250 участников декады Казахстана в Москве. Пока наши артисты давали концерты, показывали отечественное кино и спектакли, мы, повара, в ресторане готовили вкуснейшие казахские блюда для гостей. По сценарию первого посетителя должны были встретить особо. Приготовили чапан, все пребываем в волнительном ожидании. Проходит час, два, день – никого нет. Ещё день –опять никого. Не поверишь, к нам за неделю так никто и не заглянул! Решили дать объявление в «Вечернюю Москву» с приглашением отведать блюда казахской кухни. Вот тогда к нам народ как повалил! В ресторане яблоку негде было упасть. Немудрено, что провиант с таким наплывом посетителей быстро кончился. Сообщили в Алматы, нам оттуда на самолёте спецрейсом доставили ещё продукты, но и они тоже быстро закончились. Что делать? Были у нас яблоки, знаменитый алматинский апорт, ими и угощали посетителей. Ну, а когда вообще ничего не осталось, отдавали в качестве сувениров посуду алматинской керамической фабрики.

После той декады Мади получил звание «Мастер-повар национальной кухни». Он продолжил обучение в Ленинграде, остался там работать и в общей сложности прожил в городе на Неве пять лет.

–Я такой человек, что везде, где бываю, стараюсь посетить побольше памятников, музеев, театров. Это же воспоминания на всю жизнь! Питер исходил вдоль и поперёк. А затем решил поработать шеф-поваром в вагоне-ресторане туристического поезда. Благодаря этой работе много где побывал, много что увидел и сделал кучу открытий.

Пришла беда – отворяй ворота

Есть в жизни Мади ага отдельная история, при воспоминании о которой, несмотря на всю его крепость духа, на глаза ага наворачиваются слёзы, а голос невольно начинает дрожать…

–Мне было лет тридцать, когда я познакомился с девушкой, которая потом стала моей женой. Она часто проходила мимо моего дома, очень мне нравилась. Как-то сразу у нас завязались тёплые и искренние отношения. Все было хорошо до тех пор, пока её отец не узнал, что совсем молодая дочка встречается со взрослым мужчиной. Ой, что тогда было! Он прибежал ко мне, поразбивал все стёкла в доме, кричал, что меня убьёт. Мы долго думали с моей любимой Адилией, как бы его задобрить и наладить отношения. И тогда она подкинула идею: «Мой папа очень любит лошадей, это его большая слабость». У меня были деньги, я поехал на скотный рынок и купил самого красивого коня. Оставил его у них во дворе, а сам убежал. И сердце будущего тестя оттаяло.

Потом была свадьба, очень красивая. Я очень хотел, чтобы Адилия чувствовала себя самой счастливой. В день нашей свадьбы мы были на Медео, и по той самой длиннющей лестнице я пронёс её на руках. Собирался так пронести через всю жизнь, но судьба не дала…

Мади ага предложили работу в Мангистау: на развивающихся нефтепромыслах необходимо было организовать столовые для нефтяников.

–Я уехал туда. Жена с дочками и тестем остались дома. Вахта ещё не закончилась, как получаю телеграмму из Алматы: «Срочно выезжай. Случилась беда». Меня на вертолёте доставили в аэропорт Шевченко, оттуда самолётом –в Алматы. Никогда время так долго не тянулось, девять часов дороги домой превратились в вечность. Но я не знал ещё тогда, какая страшная картина меня ждала. От дома остался только пепел… Тесть, дочки Анара и Эльмира погибли во время пожара. Адилия в ту страшную ночь получила 80-процентные ожоги, неделю пролежала в реанимации, но врачи не смогли её спасти. Мне пришлось продать квартиру, чтобы похоронить самых близких и родных мне людей...

Сам себе спаситель

– Друг из Атырау после того, как узнал, какое у меня случилось горе, позвал к себе. Я устроился на работу в ресторан в гостинице «Ак Жайык», время шло. Потом друг умер, а я ухаживал за его матерью, престарелой старушкой. Вскоре и её не стало. Пытался переоформить оставшуюся после их смерти в районе колхозного рынка хибарку на себя. И тут опять злой рок. Буквально на месяц выехал в Аккистау по работе, приезжаю, а хибарки этой нет, сгорела, а вместе с ней все мои вещи и документы.

Мади ага не скрывает, что потеря семьи для него стала самой большой болью, навсегда оставив незаживающий шрам в сердце. После этой трагедии что-то в нём надломилось, и он стал очень сильно пить.

–Я заработал себе цирроз печени, из-за курева получил бронхиальную астму. Прямая дорога была на тот свет, – говорит он. – Но в один прекрасный день пришло озарение: как бы жестока ни была ко мне моя судьба, но я живу. И надо жить!

Мади ага тогда бросил все свои пагубные привычки, разработал для себя комплекс физических упражнений и стал заниматься спортом. Он не обращался к врачам, не глотал пилюли – вылечил себя сам!

Добрые люди помогли восстановить документы, устроиться сначала в центр социальной адаптации для лиц, не имеющих места жительства, а потом и в дом престарелых.

Сегодня Мади ага совсем не похож на надломленного жизнью человека и выглядит моложе своих семидесяти двух. Во дворе интерната обустроил себе спортивный уголок, где ежедневно, несмотря на погоду, тратит 40 минут на изнурительные тренировки.

–Старые матрасы, которыми я обтянул ствол засохшего дерева, заменили мне боксерскую грушу, –показывает он свой нехитрый спортинвентарь. –На штангу и гантели денег не было, но я нашёл выход. Вот штанга из арматурины и двух кирпичей  общим весом 40 кило, иногда добавляю ещё веса. Вот гантели из силикатных кирпичей. Не было такого дня, чтобы я не потягал их.

Обитатели дома-интерната, заряженные мощной энергетикой и внутренней силой Мади ага, частенько обращаются к нему за помощью.

– Когда тепло на улице, устраиваем пробежки вокруг интерната, делаем гимнастику. В движении –жизнь! Я доказал злому року, который преследовал меня всю жизнь, что у него ничего не выйдет, я не сломаюсь и не сдамся!

Тамара СУХОМЛИНОВА

Фото Владимира ИСТОМИНА