В Атырау
+2 
Газиз АЛДАМЖАРОВ – политик, известный атыраусцам не понаслышке. Карьерный рост Газиза Камашевича, работавшего с 1987 по 1990 гг. первым секретарем Гурьевского обкома партии, и далее был тесно связан с Атырау. «Наверное, ни один первый секретарь или аким области не может похвастаться тем, что большая часть избирателей отдала ему свой голос. Я благодарен жителям Атырауской области, Курмангазинского, Исатайского районов, которые за меня голосовали и трижды избирали меня депутатом». Из властных коридоров Алдамжаров перешёл в оппозицию, затем снова вернулся на государственную службу, а после примкнул к коммунистам. Да и богатства за всё это время не нажил. По его словам, самой большой ценностью для переехавшего в Алматы первого секретаря Гурьевского обкома партии была его личная библиотека из 5 тысяч книг.
О ВЫБОРАХ В ПАРЛАМЕНТ
– Газиз Камашевич, с чем связан ваш визит в наш регион? Или коммунисты уже приступили к предвыборной кампании?
– Нет, я приехал по текущим партийным делам. А агитационная работа скоро начнётся. Вы наверняка уже знаете о создании движения «Народный фронт»? Так сложилось, что все 20 лет государство очень заботилось о том, чтобы ни одна партия не имела авторитета перед народом. Причём государственная партия в таком же положении, не пользуется особым успехом у населения.
Мы требуем внесения изменений в закон «О выборах», чтобы 50% кандидатов избирались по партийным спискам, а 50% от округов, т.е. непосредственно населением города, района. Таким образом можно в какой-то степени поднять авторитет самого Парламента. Я считаю, что сегодня не какая-то узкая группа должна защищать интересы граждан страны, пора самому народу защищать собственные интересы, интересы своих детей. Почему именно через Парламент? Потому что президентские выборы уже прошли, и их итоги не изменить. Судебная власть сегодня тоже подчиняется исполнительной власти и президенту. Единственная структура, которая может оказаться под влиянием представителей народа, – это Парламент. Поэтому мы и поставили цель создать «Народный фронт», чтобы занять как можно больше мест в Парламенте.
Мы привыкли всё время оправдываться, что власти нас обманули, не дали времени подготовиться к выборам и т. д. На сей раз я хочу, чтобы никто не остался в дураках. Баллотироваться будут 3-4 человека из центрального аппарата и 5-6 из областей.
–И вы тоже?
– Конечно.
–Кто будет финансировать агиткампании?
– Есть люди, которые обещают помочь, есть бизнесмены, желающие баллотироваться от имени коммунистов. И это правильно. Они должны защищать своё богатство.
–Как будете делить места в Парламенте? Ведь в состав «Народного фронта» вошло и «Народовластие» (коалиция коммунистов и незарегистрированной партии «Алга»). Кандидаты «Алги» будут считаться фиктивно вашими?
– Мы предлагали сделать так, чтобы во время выборов партии могли создавать блоки. Но блоки законом запрещены. Думаем, что те, кто разделяет наши оппозиционные взгляды, объединятся в составе «Народного фронта» вокруг нашей партии и будут выдвинуты кандидатами в депутаты от имени нашей партии.
–Ваша партия распространила обращение о поддержке бастующих мангистауских нефтяников. Это тоже политическая игра перед выборами?
– Вы понимаете, партия – это живые люди. Когда я работал в обкоме Гурьевской области, Мангистауская область входила в её состав. Поэтому многие из этих людей мне хорошо знакомы. И мы не хотим, чтобы они довели себя до белого каления и погибли. А претензии работодателей к бастующим незаконны, поэтому мы поддержали рабочих.
О ТАМОЖЕННОМ СОЮЗЕ
–Вы в своё время сильно критиковали Таможенный союз. Пока аналитики высказывали своё мнение, союз начал свою деятельность...
– Я говорил о том, что к созданию Таможенного союза надо было подготовиться, т.е. участвовать в этом пространстве как государство, имеющее определённую экономическую базу. Надо было создавать в Казахстане как можно больше предприятий, поставить на ноги малый и средний бизнес, чтобы он мог выпускать конкурентоспособную продукцию. Например, если нам поставляют колбасные изделия из Белоруссии, такие же колбасные изделия должны выпускаться и в Казахстане, чтобы народ за счёт конкуренции мог выиграть в качестве и цене. На сегодняшний день 60-70% колбасных изделий поставляется извне, мы практически подрываем свою базу, и при этом мы дальше развиваться не сможем, рынок уже захвачен. Мы им просто отдали свою территорию и свой рынок. Раз в стране конкуренции нет, то наши союзные поставщики будут диктовать цены на свой товар. И вообще сравнивать нас с Белоруссией не стоит. Мы страна сырьевая, а они всё делают своими руками. Мы живём за счёт наших недр. Они экспортируют 90% готовой продукции, а мы всего 2%. Этим всё сказано.
–И сколько времени должна была занять подготовка?
– Подготовиться надо было, конечно, раньше, ведь разговор о создании Таможенного союза шёл давно. Ведь никто не мешал его созданию, просто каждое государство внутри страны создавало собственную экономическую базу. И когда наступило время, на создании Таможенного союза больше всего настаивала Россия. Да, мне говорят, что мы выиграем через 3-5 лет. Дай бог. Но мы с вами живём сегодня, а на сегодняшний день мы проигрываем. С 1 июля подняли таможенную пошлину на ввоз автомашин, и средняя новая машина стала дороже на 7 тысяч, остальные – на 4-5 тысяч долларов. При том же уровне доходов на каждую семью мы взвалили дополнительную нагрузку. Машина сегодня необходимость, но чтобы её купить, придётся переплатить 4-5 тысяч долларов. Поэтому я считаю, что любой союз должен быть выгоден для жителей всех государств.
«Я ВЗЯЛ ТАЙМ-АУТ»
– Обычно отстранённые от власти люди сразу уходят в оппозицию: одни от обиды, другие после того, как меняются их взгляды. Вы хорошо знакомы с кухней обоих лагерей. Но почему вы в своё время ушли во власть? И почему затем снова вернулись в оппозицию? Может, вы не были уверены в перспективах карьерного роста?
– Вообще я считаю, если что-то не получается в какой-либо деятельности, надо на какое-то время брать тайм-аут. И я взял тайм-аут. Я тогда сказал: «Ухожу из оппозиции, но не из партии, какой-то период поживу для себя». Потому что у меня не одна проблема: дети не устроены, жена не работает, сам не работаю. Как жить? Были дни, когда мы не могли оплатить счёт за свет. Когда с утра до вечера тебя преследуют, когда рушится судьба твоих детей, когда уже ничего нет, весь истрёпан системой… Просто я должен был отойти на время. Если бы я тогда не отошёл, может быть, сегодня стал бы больным человеком. Это не каждый выдерживает. А со стороны всё кажется благополучным. И в это время президент стал говорить, что оппозиция работать не хочет, только критикует. Тогда мы сказали, дайте нам работу, мы готовы работать. Но это не значит, что работая в системе, ты меняешь своё мировоззрение. Я считаю, надо приносить пользу везде. Если кого-то из оппозиции приглашают на работу, надо идти, только не надо предавать. Поэтому сегодня если кто-то уходит, я его не осуждаю. Когда я работал госсекретарем, ко мне приходили практически все оппозиционеры, и я всех принимал, старался им помочь в решении их проблем. И ничуть этого не стесняюсь. То же самое было, когда работал послом. Но я старался также не изменять власти, так как брал определённые обязательства перед ней. Я их должен был выполнить. Поэтому никакие этические нормы я не нарушал.
Будучи руководителем администрации президента, Сарыбай КАЛМУРЗАЕВ несколько раз приглашал меня на работу, затем меня принял президент. Мне предлагали хорошую работу – заместителя руководителя администрации президента. Я сказал, если есть необходимость, поработаю госсекретарём. Но проработав 1,5 года, я захотел уйти. Потом мне предложили поработать послом. Однако через 10 дней после президентской инаугурации меня освободили от этой должности.
–Других предложений не было?
– Мне предложили быть послом по особым поручениям в министерстве иностранных дел. Но это меня не устраивало, и я продолжил работу в банковской системе. Позже Серикболсын АБДИЛЬДИН пригласил помочь в партийной работе. Эта партия мне помогла в моём становлении, не надо быть неблагодарным. Поэтому я принял предложение Абдильдина, так как ничего во мне не изменилось, моё мировоззрение осталось при мне.
–После возвращения во власть, наверное, и семейные проблемы решили? Ведь в одном интервью вы пожаловались, что из-за вашей оппозиционной деятельности ваши сыновья не могут получить лицензию на открытие нотариальной конторы.
– Власть знала, что я в любое время могу уйти. Поэтому у меня практически никакая проблема решена не была. Сын упорно подавал заявления, и наконец его приняли. Жена устроилась в университет преподавателем. И я немного отдохнул от давления.
О КПК, «НУР ОТАНЕ» И КОРРУПЦИИ
–Как вы думаете, может ли объединиться расколотая на два лагеря партия коммунистов после вашего прихода? Я имею в виду КНПК.
– Год тому назад я сделал попытку встретиться со всеми членами бюро. Может быть, я в какой-то степени романтик. Мне показалось, что эти люди готовы оставить партию такой же крепкой для следующего поколения. Но у них совсем другие, свои собственные интересы, даже зачастую не свои, а желания других, которые стоят за этими людьми. Я обращался к ним, когда они выдвинули кандидата в президенты от имени партии, с просьбой не делать этого, написал письмо съезду, предупреждая, что это ударит по авторитету партии. Но они принимают решения по каким-то «своим определённым каналам».
Разногласие порождает тот, кто хочет его породить. Вы должны понять, в любой стране есть какая-то основная нация, и она является ответственной за судьбу целого народа. Но у нас в Казахстане сложилась парадоксальная ситуация: некоторые русские считают, что если Назарбаев уйдет, появится некий национал-патриот, который завтра выгонит их из Казахстана. Конечно, со стороны выглядит смешно, но многие в это искренне верят. А я всегда говорю, что надо верить казахскому народу, потому что нация, которая является на самом деле государствообразующей, должна стать гарантом безопасности всех людей, живущих на этой земле.
–Газиз Камашевич, большинство современных аналитиков сходятся на том, что одной из причин роспуска Верховного Совета стал ваш доклад о коррупционных правонарушениях чиновников, который вы подготовили, будучи председателем Контрольной палаты. Сейчас активную борьбу с коррупцией ведёт партия «Нур Отан». Изменился ли характер или масштабы коррупции?
– Понимаете, «Нур Отан» не должен заниматься искоренением коррупции в обществе, эта партия должна заняться в первую очередь чисткой своих рядов. Потому что «Нур Отан» состоит на 100% из тех людей, которые сегодня у власти и которых мы обвиняем в коррумпированности. С кем они собираются бороться? По вашим вопросам я понимаю, что они должны заниматься теми, кто не являются членами партии «Нур Отан», так? Они просто играют в борьбу. А если они будут искоренять коррупционеров внутри партии, это замечательно. Но неэффективность борьбы с коррупцией показывает, что они не могут бороться против самих себя.
–На мой взгляд, Газиз Камашевич, вы стали более «мягким» оппозиционером, прямую критику в адрес президента не высказываете, или просто я её не слышу?
– Интересно. Когда критикуешь систему, за этой системой стоит этот человек. Это же понятно.
–А критика делается намёками, да?
– Если вы будете в своей статье его фамилию через строчку упоминать, никто её читать не будет.
О КАЗАХСКОМ ПАТРИОТИЗМЕ И КАЗАХСКОМ ЯЗЫКЕ
–Вы часто говорите о проблемах государственного языка. Большинство находящихся у руля власти – казахи. Тогда почему казахский язык никак не может стать полноценным языком для всех?
– Да, парадоксальная ситуация сложилась в Казахстане: практически 95% госслужащих – казахи. И при этом до сих пор жалуемся, что не развивается казахский язык. Год тому назад Мухтар ШАХАНОВ подаёт заявку о проведении митинга в связи с 20-летием принятия закона о казахском языке. Тот же казах, который сидит в акимате Алматы, даёт разрешение на проведение митинга за кинотеатром «Сары Арка», где оппозиционеры обычно митингуют. А вопрос-то не политический, речь идёт о казахском языке. Почему его политизируют? Или этот из акимата защищает собственные интересы, так как не знает родного языка или не верит абсолютно в свой народ. Так что для меня это огромное унижение. Почему до Октябрьской революции все казахи знали казахский язык? Все казахи и русские, живущие на казахской земле, говорили на казахском языке. А что потом случилось? Это проблема в какой-то степени не узконациональная, речь идёт о взаимоотношении наций, взаимном уважении друг к другу.
В КАЖДОЙ СЕМЬЕ ДОЛЖЕН БЫТЬ НЕФТЯНИК
–Конечно, сейчас невозможно сравнивать Атырау с Гурьевом, которым вы некогда руководили. И всё же довольны ли вы социально-экономическим ростом региона?
– Можно было бы сделать многое при тех возможностях и деньгах, которые сегодня есть. Тем более, я считаю, что местное население должно жить достойно. Потому что в тех условиях, которые сегодня сложились в этом регионе, не каждый согласится жить. Если бы от меня зависело что-то, я сделал бы так, чтобы в каждой семье, которая проживает на селе, кто-то обязательно работал в нефтегазовой сфере, чтобы мог хорошо зарабатывать. Живя около реки и имея деньги, можно ведь решить проблему обеспечения людей качественной водой. Даже можно в каких-то местах создать государственные сельхозпредприятия, чтобы ожила сельская жизнь. Весь мир платит дотации сельскому хозяйству. Это такая отрасль, которая не всегда окупается. Если молоко подорожает до 1 000 тенге, вы его не купите с вашей зарплатой. Если бы все люди получали хотя бы 1 000 долларов в месяц, сельское хозяйство было бы прибыльным. Мне как-то один из бывших премьер-министров говорил: что ты печёшься о своём сельском хозяйстве, эшелон нефти отправь и купишь мясо на всю область. Купить-то куплю, но сможет ли его купить население? А сегодня «Агрофинансы», прежде чем финансировать, ещё взятку требуют и крестьян заставляют брать сверхдорогое, закупленное ими оборудование.
Когда создавался Тенгизшевройл, впервые в Казахстане я поднял вопрос о создании нефтяного холдинг-центра, который занимался бы нефтяными вопросами. Я согласовал это с Назарбаевым и настоял, чтобы холдинг находился в Атырау. Однако после моего ухода его перетащили в Алматы, потому что никто здесь не хотел работать и жить. Я просил первые лет 10, ну хотя бы 5 лет отчисления в республиканский бюджет оставлять на месте для решения региональных проблем.
– Кстати, когда вы говорили о Тенгизшевройле, я вспомнила о Джеймсе ГИФФЕНЕ. Говорят, именно он помешал вам стать главой Гурьевской обл-администрации, и в итоге, по его совету, Назарбаев назначил на эту должность Сагата ТУГЕЛЬБАЕВА, а вы стали лишь председателем облсовета.
– Я знаю, что Гиффен был против меня, потому что многие вопросы я ставил по-другому. Месторождение Тенгиз в советское время было оценено на мизерную сумму. Если мне память не изменяет, разведочную работу оценили в 6 миллиардов долларов, иностранцы давали за это 350 миллионов долларов всего. Я этот документ так и не подписал. И не хотел, чтобы его подписывал наш президент, но позже Назарбаев подписал контракт с Шевроном. Тогда же я ставил вопрос о гранулированной сере, так как был против хранения серы под открытым небом.
А вопрос о разглашении нефтяных контрактов ставится в течение всех последних 20 лет. Но пока безрезультатно.
ЗЛО БУДЕТ НАКАЗАНО
–От ваших соратников по оппозиции я слышала, что вы якобы что-то знаете о погибших менеджерах «Нурбанка». Вы сказали, что знаете человека, который имеет на руках достоверные документы о судьбах этих людей. Что вы имели в виду?
– Да, я знаю человека, имеющего на руках серьёзные документы и знающего эту историю, но кто он, говорить вам не буду... Я не думаю, что человек, занимающий такой высокий пост в государстве (Рахат Алиев. – Прим. автора), просто так пойдёт на убийство. Убивать человека очень сложно, говорить легко. Почему я не верю в официальную версию? Система нас обманывала в течение 20 лет, и у нас выработалась защитная реакция. Мы не верим прокуратуре, президенту, парламенту, мы уже никому не верим. Если кто-то будет вести честное расследование, и ему не поверим.
–Может быть, поэтому люди стали уходить в религию?
– Нет, религия – это мировоззрение отдельного человека. Верю, не верю, молюсь, не молюсь – моё личное дело. Я не обязан кому-то показывать свою религиозность. В религии не должно быть показухи, а должна присутствовать скромность.
–Вы верующий человек?
– Я верю, что существует нечто или некто, кто меня создал, но я не фанат. Я думаю, если я действую и живу, зная меру вещей, предел допустимого, то я не грешен. Кто переходит предел, тот грешен.
–То есть вы не перешли пределы?
– Самое главное – жить в согласии со своей совестью.
–И чтобы не грешить, вы в своё время подписали письмо в поддержку бывшего свата президента, академика Мухтара АЛИЕВА?
– Я не люблю жестокость. Хотя власть поступила жестоко со мной и с моими детьми, в том числе и сам Рахат Алиев. Я считаю, не надо как в сталинские времена, чтобы отец отвечал за сына, а сын за отца. Он взрослый человек. В его становлении большую роль сыграл сам президент. Не отец же наделил его властными полномочиями. У каждого своя жизнь. Я верю, что зло будет наказано рано или поздно. Но когда и как – никто этого не знает.
– Спасибо вам за беседу!
Сания ТОЙКЕН
Фото автора