В Атырау
-1 
Пожалуй, уголовное дело соучредителя и директора по логистике и маркетингу ТОО «Актобе нефтепереработка» Алмаза КУЖАГАЛИЕВА - самое громкое в нефтяном бизнесе современного Казахстана. Это дело вполне может оказаться сфабрикованным, так как в декабре прошлого года Верховный суд отменил приговор Кужагалиеву. Сам он узнал об этом в колонии строгого режима. Почему КНБ решил свести счеты с известным нефтяником? Об этом и другом – в интервью «АЖ» с Алмазом Кужагалиевым.
– Как человек, осужденный к 19 годам строгого режима, я конечно испытал чувство облегчения. Решение Верховного суда вселяет надежду, что в итоге будет принято единственно правильное решение о полном оправдании участников процесса. Но у меня есть определенные опасения, так как и сам Верховный суд мог принять решение об оправдании, но тем не менее я не теряю надежды. Мною также было подано ходатайство о передаче повторного рассмотрения дела в другой суд, на что есть законные основания, а объективность актобинского суда вызывает обоснованные сомнения. Надеюсь, нас услышат в этой части, – говорит Кужагалиев.
«СЕРДЦЕМ НАДЕЯЛСЯ НА ОПРАВДАНИЕ»
– Вы имеете в виду ваш прогноз в открытом письме президенту, что Верховный суд не будет принимать никакого решения по вашему делу?
– То, что приговор первой и второй инстанции отменили, думаю, является свидетельством того, что Верховный суд правильно разобрался в деле, и в целом я думаю, что органы управления государством понимают, насколько снижено доверие общества к суду, свидетельством чему является и наше дело, отмененное Верховым судом, а также понимают, что ситуацию надо менять. Взять хотя бы тот факт, что перед самым началом суда следователи КНБ незаконно продали по смехотворным ценам 4 цистерны с нефтепродуктами (главное вещественное доказательство по делу). Однако сердцем я до последнего надеялся, что Верховный суд оправдает нас и вынесет несколько частных определений по факту упомянутых им же нарушений. Вместе с тем отмена абсурдного приговора – это признак того, что изменения назревают и возможны.
– Вы думаете, что на отмену приговора повлияло ваше письмо президенту Токаеву?
– Возможно здесь роль «ускорителя» сыграло Обращение Президента Токаева к народу Казахстана от 2 сентября 2019 года. Из текста обращения видно, что президент понимает, насколько глубоки проблемы в правоохранительной и судебной системе. Это понимают и в Верховном суде. Теперь интересна позиция областного суда.
– А вам ответили из Администрации президента?
– В начале декабря администрация колонии ознакомила меня с ответом Верховного суда Администрации президента. Ответ был коротким: "Рассмотрение кассации состоится 10 декабря 2019 года." Могу предположить, что АП наблюдает за происходящим. Я понимаю, что ни парламент, ни Национальный совет общественного доверия, ни даже президент по Конституции не могут и не должны вмешиваться в отправление правосудия.
– Давайте вернемся к продаже вещдоков. Вы утверждаете, что следователи продали цистерны с жидкостью?
– Главные вещественные доказательства – 4 цистерны с жидкостью. Их задержали на станции Арысь ЮКО. В зале суда все должностные лица владельца груза – ТОО «Интеройл» – заявили, что их не уведомляли о продаже вещественного доказательства, что в этом не было необходимости и что этого нельзя было делать до решения суда. Отдельного расследования заслуживают способ и цена реализации этих цистерн. Они были реализованы по очень низкой цене – в пять раз ниже рыночной. Следователи вменяли обвиняемым якобы “преступный оборот” исходя из цены в 115 000 тысяч тенге в 2016 году (Brent = $47 за баррель), а сами реализовали по цене в три раза ниже в 2018 году, когда Brent уже стоил $87 за баррель. Коррупционная составляющая этой реализации не оставляет сомнения – важно выяснить, куда пошла колоссальная разница в ценах.
Другим ярким среди череды других грубых нарушений можно выделить факт давления следователя на «потерпевшего», которого регулярно вызывали к следователю в перерывах между заседаниями суда, требуя подать иск против обвиняемых до начала прений, чтобы подтвердить виновность обвиняемых, о чем представитель потерпевшего открыто, в присутствии журналистов, заявил в ходе судебного заседания. Однако суд первой инстанции как будто потерял слух в этот момент, потому что ровным счетом никакой реакции не последовало. Отмолчался и поставленный бдить за соблюдением законности прокурор. Видимо, для них это норма, когда следствие давит на стороны. На самом деле нарушений намного больше, описать их не хватит разворота.
– Скоро начнётся новое рассмотрение вашего дела. Что вы думаете об этом?
- Честно говоря, оправдания в суде Актобе я не особо ожидаю. Но если к процессу в Актобе будет повышенное внимание со стороны СМИ, правозащитных организаций и гражданского общества, возможно, нам удастся допросить следователей, и общество получит ответы на некоторые особо важные вопросы.
– Думаю, ваши вопросы касаются сотрудников органов следствия?
– Да, мне все еще интересно: как так могло случиться, что пара следователей КНБ смогла толкнуть сразу почти десяток актобинских судей на нарушения, упомянутые и не упомянутые в постановлении Верховного суда об отмене приговора?
– Значит, «волшебства» вы не ждёте?
– Полагаю, новый приговор Актобинского суда вновь может быть обвинительным. Но я буду продолжать бороться за свое честное имя, за будущее своих детей. У нас с супругой их четверо. Двое старших работают в компаниях мирового уровня, делают первые шаги по карьерной лестнице. Я понимаю, насколько важно для моих детей доброе имя отца. Я когда-то сам начинал бизнес «с нуля», и моими конкурентными преимуществами были доброе имя отца – инженера и «беспартийного коммуниста», репутация семьи и хорошее образование.
НЕЗАКЛЮЧЁННАЯ «СДЕЛКА С ДЬЯВОЛОМ»
– Вам предлагали признать вину и выйти на свободу. Почему не стали этого делать, если хотели быть с семьей?
– Так называемые «заказные» дела в Казахстане были и раньше. Но, как мне кажется, проблема была в том, что до сего дня подсудимый остается один на один с огромным репрессивным аппаратом государства и, не веря в справедливость, просто вынужден идти на предлагаемые условия. Меня поразило искреннее удивление следователя, когда он услышал мой отказ формально признать вину в обмен на освобождение от ответственности. За несколько минут до этого на моих глазах по этой схеме освободили одного из фигурантов дела. Случилось это 7 сентября 2017 года.
Пересмотр этого дела может быть переломным моментом в устоявшейся практике, возможно, что с него начнутся реальные изменения. Справедливость рано или поздно восторжествует.
– Как думаете, как долго будет длиться новое судебное разбирательство?
– Суд может закончиться на одном заседании с оправданием подсудимых, если задастся хотя бы одним из двух простых вопросов. Первый: как у ТОО «Интеройл» появилось почти 6 000 тонн дизельного топлива, подтвержденных уплаченным в бюджет страны акцизом, если поставленная им нефть не перерабатывалась, а отгружалась в сыром виде? Путь каждой тонны этого дизтоплива от НПЗ до АЗС подтверждён аудиторским отчетом следствия, а остаток – конфискован по отмененному приговору. Дизельное топливо можно получить только переработав нефть.
Второй: если вывозилась сырая нефть, то куда делись 13 000 тонн нефтепродуктов, которые получило ТОО «Интеройл» с переработки нефти? По документации НПЗ, по показаниям работников НПЗ указанные нефтепродукты шли на изготовление продукта СНО, который отгружался в Киргизию. Если это не так, то куда они исчезли? Особенно мазут с температурой застывания +25 градусов. Потребления его в Казахстане практически нет, его можно было только экспортировать. Тогда должны остаться следы отгрузки на таможне, на железной дороге или же в портах. Но таких следов нет. Но суд может затянуться ещё на 3-4 года. Именно для этого в букете предъявленных уголовных статей присутствует особо тяжкая статья – именно она позволяет держать нас в изоляции без ограничения срока.
КОГДА СИСТЕМА ДАЁТ СБОЙ
– В своём последнем слове на суде в ноябре 2017 года вы говорили, что очень много людей из бизнеса ждут вердикта по этому делу. Какие могли бы быть последствия для бизнеса Казахстана, если бы Верховный суд не отменил приговор?
– Тяжело это представить. С момента пуска НПЗ «Актобе Нефтепереработка» в январе 2011 года на завод поставлялась нефть с десятка казахстанских и российских месторождений автомобильным и железнодорожным транспортом по единому пакету документов. По законам РК обязательна товарно-транспортная накладная – так же написано и в комментариях к Уголовному кодексу РК. По накладной бухгалтерия оприходует товар, в данном случае – нефть. Так нам поставляли нефть казахстанские “дочки” Лукойла и Казмунайгаза, российские ТНК-BP и Русснефть, множество других компаний. В 2016 году ТОО «Интеройл» поставляло нефть по аналогичному пакету документов. Более того, с месторождений Акжар Восточный и Жана Макат, нефть которых привозило ТОО «Интеройл», параллельно поставляли нефть на НПЗ сразу несколько компаний, в том числе и сам НПЗ «Актобе Нефтепереработка» приобретал нефть этих месторождений c таким же пакетом документов. По версии следователей Латыпова и Ертайлакова, поддержанной прокурором Шокпаровым и судьей Сабыровым, пакет документов на приобретенную нефть именно компании «Интеройл» являлся незаконным. При этом на выезде от нефтедобытчика этот пакет документов был ещё законным – ни одна нефтедобывающая компания не подверглась даже устному порицанию, не говоря уже о штрафах и уголовных делах. Точно такой же пакет документов у всех остальных покупателей нефти, в том числе у самого НПЗ “Актобе Нефтепереработка”, является вполне законным – ни одному из них не были предъявлены какие-либо претензии. Как такое могло пройти через апелляционный суд? Не отмени Верховный суд этот приговор, тот же прокурор Шокпаров мог бы предъявить обвинение и директорам всех нефтедобывающих компаний Казахстана, и директорам всех НПЗ Казахстана – ведь у него на руках был бы судебный прецедент. Возможно, по непониманию или по безграмотности, спасая свои погоны, следователи, прокурор и судья заложили бомбу под основы учета в стране, не думая о последствиях. Отпуск, транспортировка, приём и учет товаров по накладной производится десятилетиями – сколько уголовных дел можно было бы завести по всей стране. Сколько директоров и бухгалтеров можно было бы посадить за решетку – ведь судебный прецедент был! Теперь страна может вздохнуть – ведь по-прежнему товары, в том числе и нефть, перемещаются по товарно-транспортной накладной.
– Вы часто называете приговор актобинского суда по вашему “делу” абсурдным – почему, по-вашему, следствие было уверено, что суд не станет разбираться по существу?
– Вседозволенность и безнаказанность сыграли со следователями Латыповым и Ертайлаковым злую шутку – в их практике прокуратура и суд обычно послушно оформляли “дело”, а обвиняемые очень редко отказывались от сделки, когда стоял выбор между репутацией и двадцатью годами в колонии строгого режима. Поэтому следователи особо не заморачивались ни с достоверностью доказательств, ни с показаниями свидетелей, ни с правдоподобностью заключений экспертов. Прокурор и судьи Актобе по каким-то причинам не смогли возразить полковнику из следствия. Но в стране начались изменения. Президент нацелен на реформу правоохранительной и судебной системы. Верховный суд отменил абсурдный приговор. Абсурдных моментов в обвинении и приговоре много, не меньше их в обвинительном акте.
- Отсутствие мотива преступления: Суд не обнаружил ни одного факта преступного обогащения обвиняемых, не обнаружил какого-либо имущества или средств, добытых в результате совершения преступления – так записано в приговоре. Но ведь согласно обвинительному акту и приговору обвиняемые начали финансировать подготовку преступления ещё в 2010 году, хотя задумали его в 2014-м и совершали в течение мая-декабря 2016 года. Шесть лет подготовки, почти год работы – и ни копейки “преступного” заработка. Получается, что мотив этого преступления – нанести ущерб АО “Казахстан Темир Жолы” в виде недополученной им прибыли. Мой отец с гордостью носил значок “Почетного железнодорожника” – и у меня нет неприязни к железным дорогам Казахстана.
- Отсутствие каких-либо свидетелей преступления: Согласно обвинению и приговору из страны якобы незаконно вывезено 13 000 тонн нефти под видом нефтепродуктов в течение мая-декабря 2016 года. Преступление, масштабное для нашей страны и длительное по времени, якобы совершалось на предприятии, где работают 150 человек.
- Антинаучность заключений “экспертов” следствия. В жидкости, обнаруженной в задержанных цистернах, отсутствует средняя фракция – керосиновая в диапазоне 180-240 градусов Цельсия. Эксперт из Шымкента, которого следствие не может показать, а актобинский суд не может вызвать, якобы назвал эту жидкость нефтью. Я очень сильно сомневаюсь, что такой эксперт существует – поэтому мы не можем его увидеть в суде.
- Экономическая бессмысленность преступления. Согласно судебно-экономической экспертизе, заказанной самим же следствием, вывозить сырую нефть через НПЗ “Актобе Нефтепереработка” было экономически бессмысленно, так как уплаченные РАСХОДЫ по её приобретению, транспортировке и переработке превышали ВЫРУЧКУ от реализации смеси нефтепродуктов. Небольшой доход появлялся только за счет реализации дизтоплива, полученного в результате переработки. И реализация этого дизтоплива подтверждается уплаченными в бюджет страны акцизами. Более того, по отмененному приговору у ТОО «Интеройл» конфисковалось около 700 тонн дизтоплива – его не должно существовать, если бы нефть не перерабатывалась.
По логике, должен быть хотя-бы один свидетель, хотя бы какой-либо след преступления. Но ни того, ни другого нет. Каждый из работников в суде описал свои действия при изготовлении смеси нефтепродуктов, эти действия зафиксированы журналами, анализами, актами компаундирования. Никто не отправлял с НПЗ нефть, никто не видел или слышал, как кто-либо наливал в цистерны нефть; грузоотправитель настаивает, что отгружал смесь; грузополучатель утверждает, что не получал с завода нефть. Из 150 работников НПЗ хоть один должен был видеть или слышать о преступлении, столь масштабном для страны. Но таких свидетелей нет. Даже “признавшие вину” два молодых человека не знают, как нефть могла оказаться в вагонах. Наверное, потому, что её там нет.
И казахстанские, и иностранные ученые, мягко говоря, очень удивились такому заключению «эксперта из Шымкента», так как (по их мнению) такой нефти в природе не существует, и до сего дня подобной нефти на планете Земля не встречалось. Такие заключения дали ученые Национального Технического Университета, Казахско-Британского Технического Университета, Российского государственного университета нефти и газа им. Губкина, Санкт-Петербургского государственного университета, специалисты КазМунайГаза.
«СКОРЕЕ, РЕШАЛИ “ПОЛКОВНИКИ”»
– Можно ли понимать ваш ответ так, что указанные вами следователи выполняли преступный приказ?
– Не совсем так. То, что приказ был на достаточно высоком уровне – в этом не может быть сомнений по трем признакам. Первое: без него не было бы online комментариев в службе центральных коммуникаций в г. Астана 7 декабря 2016 года. Второе – состав МСОГ: там были собраны десятки офицеров из всех регионов страны – от Уральска до Петропавловска. Третье: перед первым допросом мне прямо сказали, что дело «на контроле» – мне показалось, что говорили правду. Но вряд ли сам приказ был противоправным. Он скорее был основан на недостоверной информации со среднего уровня КНБ – туда дезинформация была умело подброшена с регионального уровня «организатором» дела. Первые месяцы многие офицеры искренне верили, что их командировали в Актобе для борьбы с организованной преступностью. Но уже в апреле 2017 года их отношение ко мне, к “делу” в целом изменилось – они старались уйти из МСОГ. Некоторые прямо говорили, что не хотят участвовать в этом “грязном” деле. Те, кто не смог уйти, сделали всё, чтобы следы фальсификации образцов жидкости и почерков сохранились в материалах дела, чтобы их было видно невооруженным взглядом. Актобинский суд их не увидел, но увидел Верховный суд. По-видимому, только три офицера изначально знали, как затевалось это “дело”. После “первого завершения” следствия, осенью 2017 года мой “персональный” следователь получил полковничьи погоны, хотя дело в тот год так и не дошло до суда, а в декабре 2019 года Верховный суд отменил обвинительный приговор в связи с многочисленными нарушениями прав, несоответствием доказательств требованиям относимости, допустимости и достоверности.
– То есть вы исключаете активную роль высшего руководства КНБ в этом деле?
- Я конечно могу только предполагать, но до решения Верховного суда я был более склонен считать, что в этом деле руководство КНБ скорее подвели “полковники”, принявшие и исполнившие чью-то просьбу. Если бы приказ “шить” нам дело изначально исходил с самых верхов КНБ, то мы бы не увидели некоторых важных вещей. 1) Суд не пошел бы на четвертый год, а окончательное решение было бы принято в течение шести месяцев, то есть весной-летом 2017 года. 2) В следственной группе не было бы открытой борьбы, и мы не увидели бы следов преступлений некоторых следователей. 3) Мне не дали бы возможности выступать, в том числе в прессе.
Однако безнаказанность и вседозволенность в предыдущих делах подвела следователей, а они в свою очередь подставили свое руководство. Один из следователей просто впадал в истерику, когда я советовал ему изучить законы Казахстана или почитать учебник физики: “Мы сделаем из вас преступников. Вы ничего не докажете”, – говорил он. Второй его коллега держал в коридоре надзирающего за ним прокурора наравне со мной – подозреваемым.
«МНОГОЕ СТАНЕТ ЯСНО ПОСЛЕ ПЕРВОГО ЗАСЕДАНИЯ»
– Вернемся из КНБ в ВС. Что изменило решение Верховного суда в вашем мнении о состоянии правосудия в стране?
– Я хорошо помню, как следователи, а затем “собеседники” в камере буквально уговаривали не доводить дело до Верховного суда. Следователи законными и незаконными способами как могли затягивали передачу дела в суд. В свою очередь актобинский суд использовал максимальный срок, который отведен законом на содержание подсудимых под стражей на период судебного расследования. В итоге дело дошло до Верховного суда только через три года. Всё это говорило о том, что “полковники” не были уверены, что в Верховном суде всё пройдет так, как в актобинском.
– Дело начиналось в рамках борьбы с хищениями нефти организованными преступными группами. Почему ни одна из нефтедобывающих компаний Казахстана не заявила о хищениях нефти?
– Потому что в 2016 году не было никаких хищений нефти – отсутствовала экономическая база для воровства по двум причинам. Организаторы спецоперации 7 декабря 2016 года крайне неудачно выбрали момент для борьбы с хищениями нефти – их просто не могло быть в тот момент. В начале 2016 года котировки нефти Brent на мировых рынках упали до 27 долларов за баррель. На многих месторождениях Казахстана себестоимость добычи нефти выше. Некоторые месторождения прекратили или сократили добычу. Но некоторым из них нельзя останавливаться по технологическим причинам – они предлагали нефть почти бесплатно, лишь бы не останавливать скважины. Вообще в тот год тонна трубной нефти стоила в Казахстане в пятьдесят раз дешевле тонны помидоров. Второе: в 2015 году государство ввело конфискацию орудий преступления. То есть стоимость пятнадцати тонн нефти, которые можно похитить на КамАЗе, в сотню раз меньше, чем стоимость самого КамАЗа, который может быть конфискован как орудие преступления. Вряд ли на такое преступление решатся даже отмороженные преступники, – в 2016 году, в самый разгар нефтяного кризиса, было очень сложно продать легальные нефтепродукты, не говоря о уже нелегальных.
– Почему гражданскому обществу Казахстана так важно добиваться объективного суда по делу 7 декабря 2016 года?
– В практике моих адвокатов это далеко не частый случай, когда Верховный суд отменил приговор по делу, которое вело КНБ – то ли он вопиющий, то ли в стране реально назрели перемены. Скорее – сочетание обоих факторов, и в этом особенность момента. Но перемены не приходят сами, не падают с неба. Ни президент, ни председатель Верховного суда не смогут провести в жизнь реформы в правоохранительной и судебной системе, скорее их самих “съест” бюрократический аппарат, если в процесс не включится активная часть общества: политики, предприниматели, журналисты, правозащитники. Отмена приговора – это ещё не победа реформ. Это всего лишь подтверждение того, что на уровне Верховного суда идёт борьба за эти самые реформы. Просто оправдание в этом деле, без разбора причин, почему оно стало возможно и как оно проходило эти три года, оставляет опасность, что подобное может случиться с каждым гражданином сегодня или завтра. Поэтому казахстанское общество должно разобраться с этим «делом», если оно не хочет дрожать за своих детей.
Кужагалиев сообщил, что начало нового судебного разбирательства назначено на 27 января 2020 года.
– Многое станет ясно сразу – для оправдания достаточно одного заседания. Все остальные сценарии – это вариации к обвинительному приговору. Мы подали ходатайства о переносе суда в Алматы – решение по этому ходатайству будет как лакмусовая бумага. Оно покажет позицию руководства Актобинского суда – готовы ли они выпустить “дело” из своих рук или же будут хвататься за любой вариант обвинительного приговора как за спасительную соломинку. Возможно, это же хочет понять и Верховный суд. Мы с Сергеем находимся в колонии строго режима в поселке Заречный Алматинской области. О выезде к месту суда пока речь не идёт – по крайней мере руководство колонии никаких распоряжений не получало, – сказал Кужагалиев.
Фархат АБИЛОВ