Неужели мы «букашки»? История пенсионера

Из-за неточности в трудовой книжке, допущенной невнимательной сотрудницей отдела кадров, Эдуард Ким, много лет проработавший на вредном производстве Атырауского химического завода, уже третий год не может добиться выплаты положенных ему денег.
Чтобы назначить ему пособие, положенное работникам особо вредных производств, сотрудники департамента Министерства труда требуют идеального порядка в документах - чтоб каждая буковка и каждый знак препинания были на своем месте. Вполне законное требование, но многие ли могут похвастаться такой безупречной трудовой книжкой? И сколько людей сейчас мучается по вине сотрудниц, пусть не со зла, а по беспечности сделавших неграмотную или неполную запись? Лично я знаю три примера, Эдуард Ким - четвертый.

Эдик пришел на завод 17-летним пареньком, сразу после окончания химучилища. Через 9 месяцев его забрали в армию. Отслужив, Эдуард вернулся в родной цех. В 1974 году был зачислен в ремонтно-механический цех слесарем 3-го разряда по ремонту аппаратного оборудования, через два года ему был присвоен четвертый разряд слесаря участка крутящихся механизмов. Так постепенно он стал опытным специалистом 6-го разряда. «Мы работали в ремонтно-механическом цеху, а обслуживали весь завод, потому что везде аппараты, насосы, которые мы чинили. И по ночам нас вызывали, и по 2-3 суток на заводе приходилось проводить безвылазно, чтобы восстановить оборудование и запустить. Но жили хорошо и работа нравилась, и если бы не развалилось производство, я бы, наверное, так с химзавода на пенсию и ушел», – рассказывает Эдуард Харенович.
От завода он получил квартиру, переехал туда с семьей, родились дети. А потом настали тяжелые времена. Перестройка, кризис, зарплату не выдавали годами, работники месяцами сидели дома, их отправляли в отпуск без сохранения зарплаты. Люди стали увольняться – производства нет, денег нет. Но Эдуард до последнего верил в свой завод, всё не хотел увольняться, и ушел на АНПЗ уже после объявления химзавода банкротом. Это был 1993 год.

В 2005 году Эдуарду Хареновичу исполнилось 53 года, и он, по примеру своих бывших коллег по химзаводу, отправился в Государственный Выплатной центр офор-млять пособие за работу на особо вредном производстве. Но, проверив документы, Департамент министерства труда и социальной защиты прислал отказ. Ещё в самом начале работы в его трудовой книжке сделали запись: “слесарь по ремонту оборудования крутящихся механизмов”, так потом и писали, менялся только разряд. «В отделе кадров работали молоденькие девчонки – сразу после школы, набирали стаж для института. Они писали профессии так, как их называли в обиходе. А нужно было по единому тарифно-квалификационному справочнику, там моя профессия называется “слесарь по ремонту технологического оборудования производства химических пластмасс”. А такой специальности, какая указана в моей трудовой, вообще нет!» – возмущается Эдуард.
Чтобы как-то доказать степень вредности производства, на котором он работал, Эдуард неоднократно обращался в местный архив, куда были сданы все документы с ликвидированного завода. Но и там ничем не смогли помочь. В документах архивного фонда Гурьевского химзавода имени 50-летия Октября в личной карточке Т-2 Эдуарда Кима записано то же самое: цех – РМЦ, профессия – слесарь по ремонту оборудования крутящихся механизмов. Есть еще справка о его заработной плате за 1980-1984 гг. Но всё это совсем не то, что требует Выплатной центр.

Товарищей по несчастью, таких бывших работников химзавода, которые не могут получить кровно заработанные деньги, немало. Эдуард время от времени узнаёт, как продвигаются дела у них. «Один мой товарищ, Анатолий Филиппов – тоже слесарь аппаратного оборудования, вместе с начальником отдела назначения пенсий и пособий Раисой Сабетовой написал запрос в Министерство труда и соцзащиты. Оттуда пришел ответ, что у работника 1-го списка должно быть написано “слесарь технологического оборудования”. Но всё дело в том, что записи делали не мы, а безграмотные девчонки. Мой знакомый Леонид Пак проработал слесарем 15 лет, потом мастером, начальником цеха и тоже не может добиться справедливости. В последние годы ему делали правильные записи, но чтобы претендовать на пособие, нужно проработать на вредном производстве не менее 11 лет. То есть фактически-то он их отработал, а документально оформлено меньше. Еще один товарищ – Калмуратов – нанимал адвоката, обращался в суд. Суд вынес решение в его пользу, но в департаменте всё равно его не признают», – рассказывает Эдуард.

У него самого имеется справка № 998 от директора завода, уточняющая особый характер работы или условия труда, необходимые для назначения пенсии. В ней указывается, что Эдуард Ким двадцать два года десять месяцев отработал на производстве пластических масс на ремонте и обслуживании технологического оборудования в качестве слесаря, что предусмотрено списком № 1 разделом VIII химического производства.
Согласен с этим и бывший главный государственный инспектор труда по Атырауской области Г. Карабалаев из того же самого департамента Министерства труда и соцзащиты. Еще в 2004 году он выдал заключение, в котором, в частности, говорится: “…Ваша работа в ремонтно-механическом цехе Гурьевского химического завода, где Вы работали слесарем химоборудования по 3-му разряду с 12.08.1971 по 24.04.1972 г., слесарем по ремонту аппаратного оборудования участка крутящихся механизмов по 3-му, 4-му, 5-му и 6-му разрядам за период с 05.09.1974 г. по 14.11.1993 г. и в качестве слесаря 5-го разряда по ремонту технологического оборудования в РМЦ АО “АНПЗ” с 07.12.1993 г. по 01.01.1999 г. – относится к профессиям и производствам, предусмотренным в списке № 1”. Далее ссылаются на основу этого заключения: Приложение к постановлению правительства РК от 09. 12.1999 г. и специальную литературу. Как может быть, чтобы два отдела одного и того же департамента имели две полярно разные точки зрения на один вопрос – непонятно.

За комментариями мы обратились к директору департамента труда и социальной защиты населения по Атырауской области Дане ШАЙДИЛДИНОВОЙ. По её словам, сам департамент находится между двух огней – если он идет навстречу людям и назначает пособия, то при проверке прокуратура может признать решение недействительным. «Свежий пример: мы назначили пособие одному воину, проходившему службу в Афганистане на основании справки военкомата. А прокуратура признала это незаконным, так как человек хоть и служил в Афганистане, но не участвовал в военных действиях. Во всяком случае, у него нет документов, подтверждающих это. И теперь с нас взыскивают выплаченные ему деньги. Поэтому нашим сотрудникам приходится строго придерживаться буквы закона и не отступать от неё ни на шаг. Нам нужны официальные подтверждения, о чем неоднократно говорилось в письменных ответах Эдуарду Киму. Комментировать заключение бывшего главного государственного инспектора труда Г. Карабалаева я сейчас не стану, потому что этот сотрудник уже уволился, и я не могу с ним обсудить данный вопрос. Ранее с подобными сложными случаями, когда человек совсем не мог бы подтвердить свои права на получение пособия, мы не сталкивались. Но если Эдуард Ким придёт ко мне на личный прием, мы еще раз попытаемся найти решение. Может, пошлем запрос в Министерство – возможно, в его практике были такие случаи», – заключила г-жа Шайдилдинова.
Последствием работы на вредном производстве для Эдуарда Хареновича стали многочисленные болезни: у него и гипертония, и сахарный диабет, и глаукома, и катаракта. Сегодня ему требуется операция на глаза. Эдуард уверен, если собрать пособие за эти три года, что он мыкается по различным инстанциям, уже и хватило бы на лечение. А так он вынужден продолжать работать, несмотря на свое слабое здоровье. До пенсии ему еще 8 лет.
Зульфия ИСКАЛИЕВА