Аня и пчёлы

Встать на ноги и сделать несколько самостоятельных шагов Анне помогли пчелы. Она верит, что ее диагноз – не приговор. И хочет рассказать о том, что и у других жертв страшного заболевания есть надежда – апитерапия.

«ОНА НАЧАЛА ХОДИТЬ!»

Три года назад 23-летней Анне ШИН поставили диагноз «рассеянный склероз». Когда мне позвонила наша читательница Галина ТОРОПОВА, чтобы рассказать об Аниных успехах, я скептически ухмыльнулась в трубку: слышала об этом тяжелейшем заболевании, и в истории о чудесных исцелениях я тоже не очень верю. Галина настаивала, что Анин пример может дать надежду другим:

– У меня есть видео, как её везли туда, а на днях я ездила к ней в гости, и знаете – она начала ходить!

Заболевание часто путают с нарушением памяти, в действительности это хронический прогрессирующий процесс, разрушающий центральную нервную систему, поражая головной и спинной мозг. Собственная иммунная система при рассеянном склерозе постепенно уничтожает нервную систему, воспринимая ее как «чуждое». Рассеянный склероз чаще поражает в цветущем возрасте: 20-40 лет. В современной медицине признан неизлечимым. Считается, что причина начала болезни – вирус парагриппа. Но болезнь поражает людей выборочно, с особо настроенным наследственным аппаратом. При активации заболевания в организме вырабатываются вещества, агрессивные к собственной нервной системе: они поражают проводники двигательных нейронов, нейронов мозжечка, зрительных нервов, поэтому развиваются параличи, атаксия, расстройства зрения до полной слепоты. Со временем больные не могут сами себя обслуживать, погибают чаще всего от обездвиженности, истощения и воспаления легких.

Распознается с трудом, особенно в начальной стадии. Самым ярким симптомом рассеянного склероза считается его «летучесть»: возникающая слабость в конечностях может исчезнуть в течение 1-2 дней; нарушения зрения, отмеченные утром, могут исчезнуть уже к вечеру.

«НАСТУПИЛА ЧЕРНОТА»

Аня рано вышла замуж. Наверное, судьба о ней так побеспокоилась – в 18 уже родила. Ангелине исполнилось два года, когда её мама забеременела вторым. У 20-летней молодой красивой женщины, полной сил, казалось, всё шло своим привычным чередом: дом, семья, работа… Но болезнь уже начала её разрушать.

– Она нервная стала тогда, просто ужас. Вспыхивала, как спичка, – вспоминает первые признаки Надежда, мама.

Потом у Ани перекосило лицо, нарушилась речь. Ей поставили «парез лицевого нерва». Не надо под кондиционером сидеть, сказали медики. Беременность же спровоцировала резкое обострение, болезнь давала мерцающие подсказки, как в страшном невиртуальном квесте: первым отказало зрение.

– Чернота наступила просто, – вспоминает ощущения Аня.

Потом стали периодически неметь и отниматься руки, тело слабело, стало ненадежным, язык стал непослушным, чужим. Беременность к тому времени уже прервали по врачебным показаниям, благо на первых неделях. Но лучше не стало. Аня испугалась и пошла по знакомому каждому больному скорбному кругу: врачебные приёмы, анализы, неверные диагнозы… Врачи терялись в догадках, но настаивали, что это всё побочные последствия пареза. А ходить становилось всё труднее – ноги стали ватные, появилась шаткость. Потом ноги отказали совсем.

– Свекровь на спине тащила до больницы, – говорит Аня.

Всё это происходило стремительно, разрушение молодого крепкого организма до тяжелой степени инвалидности заняло несколько месяцев. А причина всё не находилась. Знакомый врач в Алматы, выслушав описание симптомов по телефону, рекомендовал срочно сделать МРТ. И тогда был поставлен предварительный диагноз – «рассеянный склероз».

– Не поверили… Не хотелось верить, – говорит Надежда. – Повезли в Астрахань, там подтвердили. По квоте её отправили в Астану. Аня с мужем поехали, прошли курс лечения. Ей стало лучше, зрение вернулось. Но никаких прогнозов врачи не дали, назначили курс уколов и систем, которые она должна принимать регулярно, и отправили в Атырау. Здесь она снова легла в больницу.

С мужем они развелись.

– Да-вай-те я вам пок-кажу, как умею хх-ходить, – говорит Аня. – Толь-ко не пуг-гай-тесь, – медленно, по слогам говорит за Аню её болезнь.

Она лежала в постели полтора года. Первый курс пчелолечения в Бишкеке прошла год назад. Год копили – на поездку нужно 1 500-2 000 долларов. Помогли корейский центр и группа «Зумба». В июле они вернулись со второго курса, и уже дома, сидя на корпешке, она вдруг почувствовала: вот сейчас пойдет. Встала, сделала два шага и упала, но остро осознала – она не умрет и снова будет ходить! Ей не терпится поделиться этим счастьем со всем миром, пока за весь мир я одна, но и я сгожусь.

Апитерапия признана официальной медициной во многих странах мира. В Атырау специалистов по апи нет, насколько мне удалось узнать. Но лечение полезными ферментами пчелиного яда активно применяется в алматинских медицинских центрах и даже горбольницах. Лечение пчелиным ядом может облегчить состояние больных, не страдающих от аллергии на него.

Девушка сначала встает на четвереньки, потом при помощи матери она как-то так изворачивается, что оказывается в вертикальном положении. Аня оказывается высокой стройной девушкой, но иссушенные болезнью ноги и руки такие тоненькие, что не верится в их назначение. Метра четыре до соседней комнаты они с мамой, лицом к лицу, нога к ноге, взявшись за руки и тесно прижавшись друг к другу, прошагали словно бы танцуя. Со стороны можно подумать, что люди учатся вальсу. И уже на победном последнем шаге Анины ноги предательски подогнулись, она начала заваливаться на спину и хватать руками воздух. Я вскрикнула от ужаса, но мама привычным хватом поймала дочку на лету, усадила на пол и прислонила к стене. Устраиваясь поудобнее, Аня рассмеялась: «Успели!»

В маленьком, очень старом домике с закопченным низким потолком снова воцарился покой. Рядом с матерью неотступно вертится Ангелина. Она отказалась спать после обеда – услыхала, что из города едет корреспондент. Её имя редкостно легло на натуру – фарфорово-белая кожа, пшеничные волосы, серо-голубые глаза. Чистый ангел. Но начинает говорить, и меня пробивает хохот: Ангелина рвет шаблоны, когда на какое-то замечание матери отвечает хриплым баском: «мама, қазақша айтшы!» Ангелина ходила в казахскую группу в садике, поэтому ей часто комфортней говорить на нашем языке. Но проблем это не создает – как часто бывает в ауле, в этой семье некоренных все прекрасно говорят на казахском.

«КОПИМ ДЕНЬГИ НА ВЕЛОТРЕНАЖЁР»

В тёмной комнате прямо в землю утоплены толстые железные трубы, такие сейчас не встретишь – они шершавые, тёмно-коричневые. Это тренажёры. Анин зять сварил их по эскизам мамы. Вдоль двух перекладин Аня расхаживает ноги, на лесенке подтягивается, а на петле над кроватью делает растяжку. Мама копит деньги на велотренажёр – его сделать самим им не под силу.

– А как это случилось в первый раз, когда ноги отказали: ты шла, и вдруг они подогнулись так же, как сейчас? – спрашиваю под впечатлением от только что пережитой коротенькой драмы с падением.

– Шла в городе из магазина, и ноги подогнулись. Падала, ещё как падала, – со смехом кивает Аня. Меня поражает её манера – она все время улыбается, её красивое точёное лицо так и светится, а глаза просто горят, о чём бы она ни рассказывала. Её вера в собственное излечение непоколебима, эта внутренняя сила поднимает немощное тело и несёт к простеньким, грубо сваренным тренажёрам, на которых она будит свои угасающие мышцы, не дает им высохнуть, атрофироваться, предать её снова.

– Ань, ты считаешь, именно пчёлы тебе помогли?

– Лечение, уколы и системы дают поддержку, но я лежала полтора года, и состояние становилось лишь хуже. Я, кроме лекарств, принимаю кучу бадов, основанных на пчелиных продуктах. И об апитерапии мне рассказала женщина, занимающаяся, этими продуктами. Галина Александровна нашла мне этого врача и убедила, чтобы мы поехали к нему. Уже после первого курса мне стало лучше, так что я могу рекомендовать этот вид лечения тем, у кого такой же диагноз как у меня.

– Как лечат пчелами?

– Бо-о-ольно! – смеется Аня. – Пчела жалит в активную точку и погибает, потом её жало вынимают. Начинают с одной, потом с каждым днём прибавляют. На 21-й день меня жалили уже 29 пчел!

– Когда поедешь на следующий курс?

– Надеюсь, в следующем году. Надо копить.

Прикидываю: пенсия у Ани 30 тысяч, зарплата технички – её мамы – столько же, на Ангелину её отец платит алименты. Всего доход этой семьи составляет 74 тысячи тенге. У Ани регулярные курсы лечения с покупкой обязательного набора лекарств (это 30 тысяч каждый месяц). У Ани диета: ей нужно питаться очень хорошо. Много натуральных белков, фруктов, овощей…

– Мясо готовим каждый день обязательно, фрукты покупаем часто, овощи само собой, – перечисляет Надежда.

– У вас на селе, наверное, продукты дешевле? – «догадываюсь» я.

– Какой там, – смеется Надежда. – В город езжу, покупаю всё мешками – так дешевле.

А ещё в бюджет этого года добавились расходы на школьные принадлежности – Ангелина идет в первый класс.

…Выезжая из села Бейбарыс (бывшее Чкалово), я заглянула в местную лавку – купить воды в дорогу. Пол-литровая бутылка «Тассай» – 100 тенге. Такая же с айс-ти – 100 тенге. Арбуз – 200 тенге за килограмм. Магазин сельский, ценники – европейские. Оказывается, Чкалово – аул контрастов!

Зульфия БАЙНЕКЕЕВА