Почему в Азербайджане инвесторы не скрывают условий СРП

В Казахстане в последнее время широко обсуждаются взаимоотношения недропользователей-компаний, разрабатывающих месторождения Тенгиз, Кашаган и Карачаганак, казахстанских властей и общества. В частности, поднимается вопрос о необходимости раскрыть условия Соглашений о разделе продукции (СРП) и стабилизированных контрактов по этим трем проектам, сообщает Petrocouncil.kz. Соответствующие запросы несколько раз делали депутаты парламента. А недавно было объявлено о запуске петиции с аналогичным требованием. Люди хотят знать, что обещало правительство транснациональным компаниям в обмен на инвестиции в разработку крупнейших месторождений страны.

При этом в некоторых странах, таких как Азербайджан, власти и компании не скрывают от народа такие контракты. К примеру, британская BP, являющаяся самым крупным акционером шельфового газоконденсатного месторождения Шах-Дениз, разместило СРП у себя на сайте в открытом доступе. Что собой представляет этот документ? Об этом мы попросили рассказать Аскара Исмаилова, бывшего заместителя генерального директора компании «Лукойл Оверсиз Шах-Дениз», одного из участников проекта.

— Аскар, Вы четыре года работали на этом предприятии, и Вы сказали, что любой работник проекта должен знать СРП. Что в нем отражено? Какие условия созданы для инвесторов, а какие выгоды получает республика?

— Соглашение о разделе продукции является важным документом, определяющим условия, на которых осуществляется разработка месторождения. СРП для проекта Шах-Дениз представляет собой комплексную основу, регулирующую добычу и коммерциализацию природного газа, которая обеспечивает взаимные выгоды для Азербайджана и международного консорциума. И его доступность – это очень важный шаг правительства этой страны.

Наиболее важным пунктом Соглашения о разделе продукции проекта Шах-Дениз является право собственности на нефть и газ. По Конституции, нефть и газ, находящиеся в природном состоянии на территории страны, принадлежат Азербайджанской Республике. Контроль и управление этими ресурсами переданы SOCAR – Государственной нефтяной компании Азербайджана. СРП регулирует распределение прибыли. То есть прибыль от продажи нефти и газа делится между государством и компаниями-участниками на основе установленной формулы, включающей затраты на добычу и операционные расходы. В документе прописаны обязанности SOCAR. Соглашение также регулирует этапы разработки и производства в соответствии с утвержденной программой развития, которая включает поэтапное освоение месторождения. Прописаны финансовые обязательства, согласование условий (в виде дополнительных соглашений). И, наконец, немаловажный пункт – экологические стандарты.

Все эти пункты подчеркивают ключевые аспекты сотрудничества между Азербайджаном и международными компаниями в рамках разработки и эксплуатации месторождения Шах-Дениз. Что касается выгод для республики, то они очевидны. Это доступность и открытость Соглашения о разделе продукции проекта. Во-первых, вы ведете разработку проекта прозрачно. По сути, такой подход укрепил доверие граждан к правительству и международным партнерам. Те, кто довольно долго прожил в Азербайджане, легко могут это заметить. В документе прописаны социальные и экологические стандарты, что позволяет следить за их соблюдением. Прозрачность СРП снижает возможности для коррупции на государственном уровне. Что касается выгод непосредственно для граждан, то это обязательства по местному содержанию и занятости, создание рабочих мест, повышение квалификации местного персонала и использование местных ресурсов. К слову, несколько лет назад топ-менеджером ВР Азербайджан, основного оператора крупных нефтегазовых проектов, был назначен гражданин Азербайджана. В истории Казахстана ни на одном из трех крупных проектов, где операторами являются «Тенгизшевройл» (Тенгиз), North Caspian Operating Company (Кашаган), «Карачаганак Петролиум Оперейтинг» (Карачаганак) не назначали руководителем казахстанца.

Таким образом, раскрытие СРП проекта Шах-Дениз способствует справедливому и эффективному использованию природных ресурсов, что в итоге приносит пользу всему населению Азербайджана.

— Какие обязательства имеет подрядчик, то есть группа инвесторов, ведущая разработку месторождения?

— Как я упомянул ранее, вопрос национализации кадров в целом в Азербайджане стоял открытым для всех уровней управления. Если говорить о покупке местных товаров и услуг, а также локализации производства, то он максимально расширялся вплоть до сборки морского подводного оборудования. Здесь есть и мой вклад. Я был одним из инициаторов размещения производства в Баку. Я встретился с руководством SOCAR, в ходе чего обосновал выгоды создания такого предприятия как для проекта, так и для республики. Решение было принято в пользу локализации производства вместо поставок морского оборудования из Англии. Что касается экологической безопасности, то работа ведется не только в части мониторинга атмосферного воздуха, проводятся постоянные исследования воды и водной среды, так как львиная доля нефти добывается на шельфе. Причем уже длительное время применяются передовые технологии – некоторые я не могу раскрывать публично в силу конфиденциальности. Вообще, нефтегазовый сектор Азербайджана на порядок технологичнее, чем в Казахстане. Это и историческое наследие, оставшееся от СССР (вся морская геологоразведка на Каспии – это работа азербайджанских коллег), и, конечно же, открытость и прозрачность ведения нефтегазовых проектов.

— Как устроена схема возврата вложенных подрядчиком инвестиций в проект и налогообложение?

— Как и любой проект, базирующийся на СРП, схема возврата инвестиций состоит в приоритетном возмещении вложенных средств. Здесь отличий от аналогичных соглашений в Казахстане нет. Налогообложение также прописано в документе, который можно загрузить из открытых источников. Есть пункты, касающиеся всех видов налогов, роялти и прочего, а также ссылки на нормативные правовые акты. То есть это совершено прозрачно и легко проверяемо. Те, кто реально заинтересован, могут найти ответы касательно налогов, применяемых на проекте, ознакомившись с соглашением. Главное, что данная информация абсолютно доступна.

— Как делится доход от продажи продукции – нефти и газа?

— В первую очередь возмещаются операционные затраты из общего объема добычи нефти и газа. Далее идет возмещение капитальных затрат в определенном объеме, а все невозмещенные в текущем году, но обязательные к возмещению затраты, переносятся на последующие годы. В Казахстане, в отличии от Азербайджана, наоборот – в приоритете стоит возмещение капитальных затрат, что имеет свои последствия на операционной деятельности. В том смысле, что инвесторам в нашей стране важнее увеличивать капитальные затраты, которые должны возмещаться либо от продаж нефти, либо в виде денег в случае, если прибыль от добычи не позволит компенсировать затраты. Есть так же, как и в Казахстане формула, по которой рассчитывается распределение прибыли между Азербайджаном и участниками проекта, но ее критерии позволяют плавно передавать доли прибыли от подрядчиков (инвесторов) к Азербайджану. То есть распределение доходов меняется постепенно. К примеру, сначала инвестор получает 80% прибыли, а 20% достается правительству. Затем, через определенное время раздел меняется уже на схему 70% на 30%, потом 60% на 40% и т.д.

В Казахстане триггер более резкий и «болезненный» для инвесторов. Раздел доходов меняется от 80% на 20% сразу диаметрально противоположно на 20% на 80%. Это резко меняет экономику проекта для инвесторов, что, конечно, влияет и на стоимость акций этих компаний.

По Кашагану, например, еще долго львиную долю прибыли будут забирать инвесторы. Возможно, до конца срока действия СРП (срок действия контракта – 1997-2041 гг.). Стоимость нефти на этом проекте, согласно официальным данным, примерно, на уровне $100 за баррель. То есть как только цена на нефть на мировом рынке достигает этой отметки, происходит увеличение доли прибыли республики. Как мы видим, таких цен сейчас на рынке нет. Соответственно, возмещаемые затраты будут преобладать в прибыли от продажи нефти. Исходя из этого, не исключено, что Казахстан еще и деньгами будет возмещать затраты инвесторов Кашагана.

А вот на Карачаганаке все как раз-таки наоборот – инвесторы получают меньшую долю прибыли. Там инвестиции в проект уже окупились в далеких 2010-х годах.

— Вы сказали, что в Казахстане, в отличии от Азербайджана, в приоритете стоит возмещение капитальных затрат. То есть инвесторам того же Тенгиза, Кашагана и Карачаганака выгоднее реализовывать дорогостоящие капитальные проекты? Может быть, поэтому стоимость Проекта будущего расширения и Проекта управления устьевым давлением на Тенгизе выросла до $48 млрд?

— Да, примерно так строится их операционная модель. У нас на одном из крупных проектов увеличение капитальных затрат еще около десяти лет назад оператором месторождения воспринималось как возможность продления срока СРП.

— Имеет ли подрядчик (инвесторы) обязательства по поставкам нефти и газа на внутренний рынок Азербайджана? У нас они освобождены от этого.

— Обязательств на поставку нефти на внутренний рынок у инвесторов нет. Все иностранные компании продают свою долю на мировом рынке. Да и сорт нефти Azeri Light имеет высокую цену на мировом рынке, она продается дороже Brent. Поэтому выгоднее ее экспортировать, а для внутренней переработки закупать из-за рубежа. Что касается газа, то Азербайджан полностью обеспечивает потребность в газе как для бытовых, так и для промышленных нужд. Также в республике существуют газовые подземные хранилища, обеспечивающие так называемый стратегический запас. Это очень правильное решение, на мой взгляд.

— Как считаете, почему в Казахстане инвесторы против обнародования условий СРП? В прошлом году на запрос депутатов Мажилиса о раскрытии условий контрактов тогдашний премьер-министр Алихан Смаилов ответил, что для этого нужно согласие инвесторов проектов, что, когда заключали эти контракты, правительством были даны гарантии иностранным инвесторам о соблюдении конфиденциальности информации, относящейся к СРП.

— Очевидно, что никто не хочет показывать свои обязательства, за которые могут потребовать ответ. К примеру, Фаза 3 на Карачаганакском проекте должна была начаться еще в 2005 году. А уже прошло 20 лет. Возможно ее и не будет. Конечно, можно найти объяснения, почему так случилось. Но кто из инвесторов захочет выставлять на показ свои «скелеты в шкафу»?

Насколько мне известно, только французская Total была готова раскрыть СРП по Кашаганскому проекту. Видимо, другие участники не поддержали эту инициативу. Не будем забывать, что это консорциум и решения такого характера принимаются даже не большинством голосов, а при 100% согласии. С учетом всех проблем на Кашагане, вряд ли кто из инвесторов захочет открывать этот «ящик Пандоры». Проект дискредитировал себя в нефтяной отрасли. Расходы, аварии, срыв сроков, смена оператора, арбитраж и многое другое.

По Тенгизу, я уверен, фильмы еще будут снимать.

— Почему?

— Тенгиз – самый богатый на скандалы проект. Это и Kazakhgate, и сливы WikiLeaks, и мемуары Рахата Алиева. На этой базе хороший режиссер может экранизировать очень занимательный сюжет.

— Как можно добиться раскрытия условий СРП и стабилизированных контрактов по Тенгизу, Кашагану и Карачаганаку, чтобы эти договоры на недропользование были публичными? Это же важно?

— Есть два кардинальных решения. Одно – рыночное, выкупить доли участников и установить новые правила. Это очень дорого. Второе – экстремальное, национализировать. Я очень надеюсь, что иранский и венесуэльский сценарии не будут применены. В текущих реалиях добиться раскрытия СРП будет крайне сложно и может занять годы! По факту осталось около 10 лет, когда сроки действия контрактов истекут. Все проекты перейдут в собственность Казахстана. И тогда можно на новых выгодных для себя условиях дальше разрабатывать проекты, если они к тому времени будут экономически целесообразны.

— Были ли споры между сторонами на проекте Шах-Дениз, аналогичные тем, что происходят на Кашагане, где казахстанское правительство подало иск в международный арбитраж на подрядчика, не признавая итоги тендеров и расходов по проекту?

— На проекте Шах-Дениз таких ситуаций не было. Государственная компания SOCAR решала все спорные вопросы (а такие вопросы были), не доводя их до международного арбитража. Повторюсь еще раз, что у азербайджанских коллег многому можно поучиться. Взять хотя бы тот факт, что все топ-менеджеры SOCAR в совершенстве владеют английским языком, что значительно облегчает коммуникацию.

— Спасибо за интервью!