В Атырау
-1 
Вопреки всем прогнозам, триумфа крайне правых на выборах во Франции не произошло. Тактика их блокирования во втором туре сработала, но Макрону теперь придется иметь дело с «подвешенным парламентом», где ни у одной политической партии нет абсолютного большинства, а сам он будет значительно более слабым президентом, чем до эпопеи с выборами, пишет Русская служба Би-би-си.
«У нас-то хотя бы есть правительство», — сказала мне моя лондонская соседка, с которой мы, забросив детей в школы, на бегу обсудили последние новости. В самом деле — Британия после решительной замены консерваторов лейбористами на выборах прошлой недели внезапно выглядит островом если не стабильности, то по крайней мере некоторой определенности на фоне политического тумана, повисшего над Францией.
Гробовая тишина вместо шампанского
Прошлой ночью в штаб-квартире «Национального объединения» (RN) в Париже все было готово к празднованию победы. После того как в первом туре партия Марин Ле Пен опередила конкурентов, набрав 33% голосов, все соцопросы предрекали им успех во втором раунде.
Расхождения касались лишь того, получит ли «Национальное объединение» абсолютное большинство в парламенте (289 мест), или просто большинство. Абсолютное большинство позволило бы крайне правым — впервые со времен Второй мировой войны — сформировать правительство, а 28-летнему председателю партии Жордану Барделла стать премьер-министром.
Но ничего этого не случилось, а вместо рек шампанского и тостов за победу в штаб-квартире RN повисла тягостная тишина, когда прозвучали первые данные экзит-полов. Шоком для крайне правых стала победа наспех созданного перед выборами левого «Нового народного фронта», получившего 188 мест из 577.
А «Национальное объединение» пришло даже не вторым, а третьим, после правящего альянса «Вместе» Макрона (у него 161 место).
На самом деле сторонникам партии Марин Ле Пен, конечно же, было за что поднимать бокалы. В новом парламенте у «Национального объединения» 142 места — а было 88.
«Мы удвоили число наших законодателей, сделав первые шаги к завтрашней победе», — сказал Жордан Барделла, намекая на следующие президентские выборы в 2027 году, на которые делает ставку Марин Ле Пен.
И все же крайне правые рассчитывали совсем на другой результат. Еще две недели назад они заявляли, что готовы править страной. Почему же французы сказали «нет» крайне правому правительству?
Республиканский фронт опять сработал
Распустив парламент и объявив неожиданно для всех досрочные выборы, Макрон хотел остановить усиление крайне правых, одержавших крупную победу на французских выборах в Европарламент, и одновременно укрепить свои позиции в Национальном собрании (нижней палате парламента), где у его правящего альянса «Вместе» не было абсолютного большинства, что мешало принимать законы.
Макрон пошел на огромный риск, который, как многим казалось, мог дать обратный эффект, поскольку «Национальное объединение» продолжало набирать популярность, и перспектива правого парламента и правительства во главе с 28-летним Жорданом Барделла становилась все более реальной.
Все изменилось, когда совершенно неожиданно основные левые силы Франции — зеленые, социал-демократы, коммунисты и ультралевая «Непокоренная Франция» Жан-Люка Меланшона — объединились, создав «Новый народный фронт», чтобы не дать ультраправым выиграть выборы.
Несмотря на большие сомнения в том, что этот «брак по расчету» просуществует дольше, чем предвыборная кампания, альянс левых сил, выставивший единого кандидата в каждом округе, в первом туре занял второе место, не так уж сильно отстав от «Национального объединения».
Но главные маневры, лишившие крайне правых победы, начались перед вторым туром, куда во многих округах вышли кандидаты от трех основных политических сил.
Центристы Макрона и левые партии, обычно на дух друг друга не переносящие, договорились о так называемом Республиканском фронте — неформальный термин, означающий создание политического барьера крайне правым.
Эта тактика имеет во Франции давнюю историю, еще со времен начала роста популярности «Национального фронта» (старое название «Национального объединения»), когда им руководил Жан-Мари Ле Пен. При нем движение считалось антисемитским, антиисламским и расистским, и считалось, что нужно любой ценой не допустить его прихода к власти.
Смысл Республиканского фронта в том, что во втором туре партии договариваются снимать кандидатов в пользу друг друга в тех округах, где у других кандидатов больше шансов победить представителя ультраправых.
Перед вторым туром 7 июля центристы-макронисты и левые в 217 округах сняли своих кандидатов в пользу друг друга, чтобы снизить шансы кандидата RN на победу. Таким образом, Республиканский фронт был открыт почти в половине из 577 округов, и осталось лишь 89 округов, в которых шла борьба между тремя или более кандидатами.
Для некоторых избирателей крайне левые представители «Нового народного фронта», такие как Жан-Люк Меланшон, были такой же неприятной альтернативой, как и «Национальное объединение», но тем не менее эта тактика сработала.
Протеже Ле Пен Жордан Барделла, которому пока что не суждено стать премьер-министром, назвал договоренности Макрона с левыми «позорным союзом» партий, которые до того были готовы вцепиться друг другу в глотку, но слились в объятьях с единственной целью помешать «Национальному объединению».
Меланшон и левые готовы править
Тем временем в левом лагере царило ликование. На митинге своих сторонников на северо-востоке Парижа Жан-Люк Меланшон заявил, что Франция избежала самого страшного, имея в виду победу крайне правых, и потребовал назначить премьер-министром представителя левой коалиции.
«У президента есть полномочия и обязанность призвать «Новый народный фронт» к управлению страной. Мы готовы», — заявил Меланшон.
Но что же собой представляет этот левый альянс и к чему именно он готов?
«Новый народный фронт» — это разношерстный союз, в который входят как умеренные левые партии, такие как социал-демократы во главе с Рафаэлем Глюксманном, так и радикальные леваки, вроде «Непокоренной Франции» Жан-Люка Меланшона.
Глюксманн и Меланшон ссорились даже в ходе избирательной кампании — Глюксманн заявил, что ни за что не хочет видеть Меланшона во главе правительства, и пока что у левых нет очевидного кандидата на пост премьер-министра.
Все эти левые силы объединяет, помимо противостояния крайне правым, лишь одно — острая неприязнь к Макрону и проводимой им политике. Его называют высокомерным и привилегированным обитателем «парижского пузыря», обвиняя в полном отрыве от повседневных забот простых французов, усугублении неравенства и заботе только о богатых.
Неудивительно, что в первую очередь левые хотят отменить с таким трудом проведенную Макроном в обход парламента пенсионную реформу и снизить пенсионный возраст до 60 лет.
«Новый народный фронт» также обещает заморозить цены на товары первой необходимости, повысить минимальную зарплату на 14%, вернуть «налог на богатство» и ввести новый налог на сверхприбыль.
Меланшон, помимо этого, известен тем, что отказывается называть ХАМАС террористической группировкой, называет нападение на Израиль 7 октября «вооруженным наступлением палестинских сил», обещает немедленно признать палестинское государство и требует от Израиля прекратить боевые действия в Газе.
Все это отвратило от него значительную часть избирателей, и во время предвыборной кампании он решил «не светиться» и ушел в тень.
Но как только стало известно, что левые пришли первыми, Меланшон вновь вышел на авансцену и уже с нее не сходит — он первым потребовал отставки макроновского премьер-министра Габриэля Атталя и громче всех на левом фланге призывает Макрона передать левым бразды правления.
Так сработала ли в итоге ставка Макрона?
Если говорить о надеждах Макрона на то, что французы не захотят иметь крайне правое правительство, то да, они оправдались. Но это единственное, что сработало в его ставке.
Другая (и главная) часть его замысла — добиться в ходе выборов абсолютного большинства для правящей партии в парламенте, с треском провалилась. Более того, положение правящего альянса Макрона значительно ухудшилось — если в прошлом парламенте у него было 250 мест, то в этом он смог получить всего 161, потеряв более трети мандатов.
Поскольку ни одна партия не набрала абсолютного большинства, Макрону придется иметь дело с «подвешенным парламентом», в котором будут каким-то образом пытаться сосуществовать три блока — левые, крайне правые и центристы.
Учитывая разногласия между ними и раздоры внутри левого альянса, трудности, которые испытывал Макрон при проведении законов в старом парламенте, покажутся ему цветочками по сравнению с новым Национальным собранием.
Макрон и его партия будут вести долгие и мучительные переговоры и торг с целью создать коалицию, в которую вошли бы силы от левых до правоцентристов, и сформировать хоть сколько-нибудь дееспособное правительство.
Но учитывая степень разногласий между этими блоками, трудно представить себе, как и когда такая коалиция может быть сформирована. Парижскую Олимпиаду через три недели Франция, скорее всего, встретит без действующего правительства и в состоянии политического ступора.
Почему Макрон — главный проигравший
«Наши идеи все еще живы, и мы не потеряли избирателей», — цитирует издание Politico Макрона со слов одного из тех, кто присутствовал на его частной встрече с избирателями сразу после выборов.
Но даже с успехом блокировки ультраправых, которую Макрон ставит себе в заслугу, все далеко не очевидно, и вот почему.
Вряд ли можно говорить о проигрыше партии, почти вдвое увеличившей свое представительство в национальном парламенте и разгромившей правящую партию Макрона на выборах в Европейский парламент.
«Национальное объединение» добилось самого значительного успеха за свою историю, и Марин Ле Пен заявила, что итоги выборов лишь отсрочили неминуемую победу ее партии.
«Два года назад у нас было всего семь депутатов. Сегодня RN — первая партия во Франции по количеству депутатов», — сказала Ле Пен, и она права. У «Национального объединения» в новом парламенте 142 депутата — больше, чем у любой другой партии, поскольку и макронисты, и «Новый народный фронт» — это коалиции, а не партии.
Очевидно, что усилия Марин Ле Пен по избавлению от одиозного наследия основателя партии, ее отца Жан-Мари Ле Пен, принесли плоды. Можно не сомневаться, что она продолжит стратегию нормализации «Национального объединения», и не исключено, что рано или поздно партия Ле Пен свой шанс на управление страной все же получит.
Но проиграл Макрон не только поэтому.
Когда 39-летний евроэнтузиаст Эммануэль Макрон впервые был избран президентом в 2017 году, он поклялся сделать все, что в его силах, чтобы у французов больше не было никаких причин голосовать за крайности.
Спустя семь лет он сумел настолько разочаровать и расколоть своих избирателей, что они готовы дать шанс любым крайним, лишь бы избавиться от его правления.
В итоге сначала французы проголосовали за крайне правых на выборах в Европарламент, а сейчас за крайне левых на выборах в Национальное собрание.
Впереди — хаос и неопределенность
Францию ожидает длительный период нестабильности, когда три противоборствующих блока с конкурирующими идеями и программами будут пытаться сформировать коалицию или окажутся в состоянии паралича.
При таком расколотом парламенте нет никакой надежды на проведение крупных структурных реформ внутри страны, отмечает Си-эн-эн. Самое большее, на что могут рассчитывать левые и Макрон — это межпартийные договоренности для голосования по отдельным законодательным актам.
Политическая трясина продлится по меньшей мере год, в течение которого Макрон не имеет права объявить новые выборы, а возможно, и все три года до окончания его президентских полномочий и новых выборов в 2027 году.
Все это время Макрон будет неуклонно терять власть, а его политическая значимость будет снижаться, считает корреспондент Би-би-си в Париже Хью Скофилд.
Что все это значит для Украины
Самым неприятным сценарием для Киева — и самым удобным для Москвы — была бы победа крайне правых, которых на протяжении многих лет обвиняют в связях с Кремлем, что «Национальное объединение» отвергает.
Его лидер Жордан Барделла до выборов заявлял, что поддерживает право Украины на защиту от российской агрессии и готов поставлять ей боеприпасы и снаряды для обороны, но ни о поставках дальнобойных ракет, ни о возможной отправке французских войск в Украину, на которую намекал президент Макрон, не может быть и речи.
В свою очередь Москва за три дня до выборов, возможно, оказала медвежью услугу Марин Ле Пен, когда российский МИД официально поддержал ее партию.
«Во Франции растет запрос на суверенную, отвечающую национальным интересам внешнюю политику, на избавление от диктата США и ЕС, — заявил представитель МИД РФ Андрей Настасьин. — Французским властям невозможно будет игнорировать эти фундаментальные сдвиги в настроениях подавляющего большинства сограждан».
Явно не ожидавшая такой «поддержки» Ле Пен немедленно назвала это провокацией и вмешательством в выборы.
Общее настроение по итогам голосования наиболее емко обрисовал польский премьер Дональд Туск.
«В Париже — восторг, в Москве — разочарование, в Киеве — облегчение. Достаточно, чтобы быть счастливым в Варшаве», — написал он в соцсети Х.
Но не исключено, что это облегчение преждевременное.
«Непокоренная Франция» Жан-Люка Меланшона выступает против того, что она называет «эскалацией» с Россией, а его самого, так же, как и Марин Ле Пен, неоднократно обвиняли в симпатиях к Путину.
В феврале Меланшон говорил, что «настало время вести переговоры о мире в Украине с взаимными условиями безопасности», и последовательно выступал против отправки Киеву современного оружия.
Поддержка Украины — один из многих вопросов, по которым в «Новом народном фронте» нет единства. Социалистическая партия Рафаэля Глюксманна, входящая в левый альянс, выступает за продолжение поддержки Киева.
По мнению Летиции Ланглуа, политолога из Университета Анжера, Глюксманн и его партия могут сыграть важную роль в создании проукраинской коалиции в новом парламенте, поскольку, по ее мнению, «внутри Франции есть консенсус по поводу поддержки Украины и защиты ценностей демократии от агрессивной и тиранической страны».