Ювелир древнегреческой милостью

Мастер Мамед Сунгаев продолжает традиции  кубачинских виртуозов

К Мамеду СУНГАЕВУ (на снимке) обращаются ежедневно: починить сломавшуюся застёжку на серёжке, подобрать и вставить камешек вместо выпавшего в дорогом сердцу кольце, спаять порвавшуюся золотую цепочку… С этими задачками Мамед справляется без труда. Но ему интереснее делать ювелирные украшения.

Кровь взяла своё

Сунгаев – представитель династии ювелиров из дагестанского села Кубачи. Правда, в каком по счёту поколении – сказать затрудняется.

– Мой отец Магомед СУНГАЕВ – ювелир, и дед был ювелиром, и прадед – все у нас были ювелирами. Вот и младший брат пошёл по нашим стопам.

…Когда был мальчишкой –то, чем занимался отец в своей мастерской, всерьёз не воспринимал. Подумаешь, кольца, серьги, браслеты, побрякушки всякие. Ну, а когда мне было лет двенадцать, отец стал привлекать потихоньку к своей работе –объяснял, показывал, поручал несложные задания. Кровь, видать, взяла своё,  – смеётся Мамед. –Я начал рисовать всевозможные узоры и орнаменты, которыми славятся кубачинские ювелирные изделия, а в 14 лет поступил учиться на гравировщика в Кубачинский художественный комбинат.

Курс уколов для подмастерья

Наставники говорили Мамеду, что гравировщик не станет мастером, пока не уколет нечаянно руку штихелем (рабочий инструмент гравировщика) сорок раз. Мамед не считал, сколько раз поранился, прежде чем у него вышло что-то стоящее. Это был серебряный кинжал с изящной гравировкой на рукояти. Над ним 15-летний подросток упорно трудился целый месяц, изо дня в день шлифуя узоры. А потом начал пробовать себя в изготовлении украшений.

– Первый заказ, который я получил, переехав в Атырау,  –  набор из серебра: браслет, кольцо и серёжки с рубинами в восточном стиле,– вспоминает Мамед. – Сегодня в основном заказывают казахские национальные серьги айшик, браслеты-блезик, кольца. Кто-то из заказчиц желает эксклюзивную вещь, кто-то старому изделию из хорошего золота хочет придать современный вид.

В своих работах Мамед применяет технику тонкой гравировки, нежной филиграни*, искусной чеканки. Всё это требует не только технических навыков, но и отменного зрения и почти нейрохирургической точности.

–Каждому изделию я уделяю столько времени, сколько нужно: спешка здесь неприемлема. Когда слишком долго работаешь, глаза устают – и линия узора идёт не так. Или, к примеру, когда делаю филигрань, слежу за тем, чтобы не перегреть тончайшую золотую нить – иначе она расплавится, и тогда всё начинай заново. Такая работа требует возвращения к ней изо дня в день, чтобы отдохнувшим глазом разглядеть мельчайшие изъяны, – делится своими секретами мастер.

Уважаю серебро – сразу после золота

– Какие-то работы вам запомнились особенно?

– Был один случай… Пришли ко мне как-то иностранец с супругой, заказали золотой браслет в казахском стиле для его матери. Корпел над ним неделю. Помню, филигрань всё не хотела ложиться как надо, несколько раз переделывал. Долго мучился, и в итоге получилось то, что хотели заказчики. Стоимость такой тонкой работы вышла впятеро дороже, чем золото, из которого был сделан браслет. В общем, уехали они за границу с этим браслетом, а полгода спустя заглянули ко мне, показали фото мамы, которой предназначался подарок, и передали от неё слова благодарности. Мне было очень приятно.

– Говорят, что украшение впитывает энергетику своего хозяина и, оказавшись у другого человека, может принести ему как удачу, так и кучу неприятностей. 

– Я человек не суеверный – это же просто украшение! Хотя… Бывает, работаю над изделием – и всё получается легко и сразу. А бывает, что много сил вкладываешь, а не идёт работа – и всё. И вот заканчиваешь его, начинаешь полировать, а оно цепляется, искривляется так, что приходится всё начинать заново. В таких случаях вспоминается расхожая примета о том, что у человека, которому предназначается украшение, тяжёлый характер.

– С каким металлом предпочитаете работать?

– С серебром и золотом. Серебро уважаю за то, что оно полезно для здоровья. Работа с золотом более трепетная, душевная. И особое удовольствие доставляет уже законченное изделие, с которого осталось сдуть последнюю золотую пылинку.

– К вам применима присказка про сапожника, который без сапог?

– Стопроцентно. Бывает, что делаю кольца и перстни для себя, воплощаю в них какие-то свои идеи, экспериментирую, фантазирую. Только ни одно у меня не задерживается, обязательно кто-нибудь упросит продать.

Нередко Мамед, его отец и младший брат собираются в рабочем кабинете – спорят, учатся друг у друга, делятся задумками... Династия кубачинских ювелиров в Атырау продолжается.

Тамара СУХОМЛИНОВА

Фото Владимира ИСТОМИНА

Филигрань – один из древнейших способов декорирования изделий из металла, техника ювелирного искусства. Заключается в напаивании тонкой нити (проволоки) и мелких зерён (шариков), обычно из драгоценного металла – серебра, золота – на металлическую поверхность. Отсюда пошло выражение «филигранная работа», то есть выполненная с высочайшим мастерством.

Справка «АЖ»

В античные времена древние греки разрабатывали рудники на территории Кавказа. Местные жители переняли у них ремесло обработки обычных и драгоценных металлов. Из трудов арабского историка Аль-Масуди, жившего в X веке, известно, что на территории нынешнего дагестанского аула Кубачи жили кузнецы, ковавшие прочнейшие кольчуги и лучшее по тем временам оружие. По преданию именно кубачинцы изготовили меч для русского князя Мстислава и щит для Александра Невского. А вот уже не легенда, а быль: в лондонском музее Виктории и Альберта находится коллекция холодного оружия, принадлежавшая английской королеве Виктории. Она была подарена императором Александром III, который заказал её кубачинским умельцам. А славились они не только изготовлением оружия, но и украшений из драгметаллов. Имена таких кубачинских мастеров, как Расул АЛИХАНОВ и Курбанали МАГОМЕДОВ, известны сегодня во всём ювелирном мире.