Риски в разливе

Меньше года осталось до начала нефтедобычи на Кашаганском месторождении в Северном Каспии. Несмотря на убедительные доводы экологов о сыроватости этого мегапроекта, которые косвенно подтверждаются неоднократными переносами его старта и перманентным удорожанием, мы приближаемся к роковой дате.

Наезд по телефону

После выхода репортажа “4200 метров над преисподней” (см. «АЖ» №43 от 27.10.2011 г.) о поездке на остров D, в редакцию позвонил разгневанный читатель. По его осведомленности я поняла, что имею дело с сотрудником нефтяной компании. Собеседник сходу обвинил меня в паникёрстве, требовал объяснений мрачному заголовку репортажа и доказательств возможности экологической катастрофы на Каспии в случае разлива нефти третьей степени, о чём рассказали мне местные и республиканские экологи. Напомню, что в ходе этого пресс-тура журналисты так и не дождались от иностранных менеджеров North Caspian Operating Company (NCOC) ответа на вопрос, каким будет план действий в случае такого разлива.

–Откуда у вас данные, что в случае ЧП полную финансовую и другую ответственность несёт Казахстан, и такие точные цифры о разливах нефти “уровня 3”. В таких случаях будут задействованы все имеющиеся в мире специализированные компании, это международная практика. Да, их доставка на место аварии занимает определенное время. И это данность, из которой надо исходить, но никак не повод для ерничанья и паники. С чего вы взяли, что за 72 часа утечка составит 6-8 тысяч тонн и что это количество нефтяной пленки покроет поверхность моря от Атырау до Актау (расстояние по прямой  около 500 км. – Л. С.)? Можете ли вы представить доказательства, что при таком негативном сценарии оба города действительно останутся без воды и что именно через полтора-два часа сероводородное облако накроет расстояние между Актау и Атырау? Если на самом деле случится так, как вы пишете, это значит, что за пару часов вымрут все, кто не позаботился о специальных противогазах, – возмущался нефтяник.

Я напомнила, что об этом уже несколько лет бьют тревогу экологи. После чего собеседник слегка остыл и стал уверять, что Кашаганский проект необходим нашей стране, поскольку принесёт многомиллиардные инвестиции в экономику. В одиночку Казахстан проект не потянул бы как по затратам, так и по части новых технологий. А что касается ЧП, то на Кашагане они возможны, как и на любом другом производстве.

– Я думаю, что в случае масштабного разлива могут пострадать только люди, которые будут обслуживать производственные острова, – заявил нефтяник. – Но до Атырау нефтяное пятно не дойдет, и экологи сильно преувеличивают негативные последствия разливов. Меня больше заботит другой вопрос: как NCOC собирается справляться с разливами нефти в зимнее время, во время ледостава?

Поскольку будущее Кашагана и Каспия в целом беспокоит всех атыраусцев без исключения (о чём говорят и эмоциональные комментарии на нашем сайте, и звонок нефтяника), мы решили вернуться к этой теме. И, в частности, ответить читателю на его вопрос.

Такой форс-мажор самим не одолеть

Официальные письма с вопросом о ликвидации разливов в зимнее время года я первым делом направила в NCOC и Министерство охраны окружающей среды РК (МООС). Ответов пришлось ждать около двух месяцев. Скажу сразу, оба они разочаровали.

«Существующая стратегия ликвидации аварийных разливов нефти во время ледостава предусматривает проведение операций по ликвидации аварийных разливов с объектов морского комплекса с использованием судов ледового класса, – пишет генеральный менеджер отдела по связям с заинтересованными сторонами НКОК Эрикжан ИСЕНГАЛИЕВ. – При этом международная нефтегазовая отрасль продолжает научно-исследовательскую деятельность с целью дальнейшего совершенствования тактики действий по ликвидации аварийных разливов.  В маловероятном случае аварийного разлива и других факторов оледенения будут предприняты соответствующие меры с учётом места разлива и других факторов, таких как толщина ледового покрова, общая ледовая обстановка и т. д., при этом будет выбрана наиболее безопасная и эффективная стратегия ликвидации аварийного разлива нефти, в зависимости от каждого конкретного случая (выделено мной. – Л. С.). …В прошлом Консорциум принимал участие в качестве члена международных Межотраслевых проектов (МОП) в проведении научно-исследовательских работ по ликвидации аварийных разливов нефти на поверхности льда, во льдах и под ледяной толщей. На основании полученных выводов была скорректирована стратегия ликвидации аварийных разливов нефти, включая обязательство по закупу специализированного оборудования. Консорциум также принял участие в новом МОП в июне 2011 года, в исследовании «Реагирование на разливы нефти в ледовых условиях», которое займёт по планам до 4-5 лет. В настоящее время консорциум планирует принять участие в исследовании МОП в сотрудничестве со столичным представительством Казахстанского института нефти и газа (КИНГ). Как и в случае с первым МОП, Консорциум будет инкорпорировать знания и новые технологии в свои планы готовности к ликвидации аварийных разливов нефти по мере формирования рекомендаций».

Что касается МООС, то у меня сложилось впечатление, что сотрудники министерства и вовсе не заморачивались анализом возможной экологической катастрофы, изложив в официальном ответе лишь непростую историю строительства Северо-Каспийской экологической базы реагирования (СКЭБР).

В частности, заместитель председателя Комитета экологического регулирования и контроля МООС РК А. БЕКЕЕВ пишет: «Строительство СКЭБР продолжается с 2003 года, когда государственной экологической экспертизой изначально было не согласовано место её размещения в п. Дамба. И только в апреле 2009 года был определён участок – на канале Приморский в 3,6 км южнее п. Дамба, и акиматом Атырауской области выданы правNCOCоустанавливающие документы на землю под размещение объектов СКЭБР. В марте-апреле 2011 года управлением природных ресурсов и регулирования природопользования Атырауской области согласована предпроектная и проектная документация по строительству СКЭБР. Кроме того, последствия аварий при сложных аварийных ситуациях на море будут ликвидированы согласно требованиям Национального плана по предупреждению нефтяных разливов и реагированию на них в море и внутренних водоёмах РК, который находится на утверждении в Правительстве РК».

Напомним, что Казахстан не в состоянии самостоятельно ликвидировать разливы третьего уровня. Об этом сообщалось не раз, в том числе и на высшем уровне.

По тонкому льду

По традиции за более обстоятельными комментариями пришлось обратиться к  экологам. 

–  Весной 1999 года  мне довелось быть в Англии, где атырауская делегация ознакомилась с работой известной корпорации «Бритиш Петролеум», – рассказывает председатель НПО «Каспий табигаты» Махамбет ХАКИМОВ. – Но больше всего меня заинтересовала деятельность компании  «Oйл Спил Респонс Лимитед» (OSRL), которая специализируется на ликвидации нефтяных аварий третьего уровня и их последствий, возникших в результате техногенных и человеческих причин и ошибок.

У этой компании мощнейшая современная база, оснащенная всеми видами транспорта – наземным, водным, воздушным, высококвалифицированный штат специалистов, прошедших «огонь, воду и нефтяные трубы».

Команда спасателей OSRL в 1982-1998 годах участвовала в 124 операциях по ликвидации крупных аварий на нефтедобыче во многих странах мира. Нетрудно подсчитать, что в мире ежегодно в среднем случается 8 аварий третьего уровня, а количество аварий 1 и 2 уровня исчисляется сотнями. Тогда подумалось: не дай бог эта мрачная статистика коснётся и нас. Увы, этого практически не избежать, особенно с учётом массовых нефтеопераций на северном шельфе Каспия. К слову, в случае форс-мажора спасатели OSRL в течение нескольких дней могут прибыть и на Каспий, но только если с компанией заранее заключат контракт на ликвидацию аварий, заблаговременно подготовят визы для специалистов, завозимое оборудование пройдет таможню, будут решены финансовые и другие проблемы.

Теперь о возможности ликвидации нефтяных разливов в зимнее время года.  Как известно, при авариях на море возникают различные виды состояния разлитой нефти, то есть она видоизменяется в зависимости от глубины, солености и температуры моря, масштаба разлива и испарения легких фракций (до 50%) и прочих факторов. Далее происходит разделение тяжелых фракций нефти на различные фрагменты. Удельный вес нефти легче воды, поэтому нефть всплывает на поверхность в виде крупных капель, создавая нефтяную пленку, а мелкие капли оседают на дно. Затем в морской среде совершается эмульгирование нефти (она становится вязкой или твердой), растворение её подвижных компонентов, окисление и превращение в смолы. Кроме того, часть нефти, оставшаяся на поверхности моря, даже после сжигания тоже выпадает в осадок на дно, подвергается разложению, а затем выбрасывается на побережье.

Из сказанного видно, что стратегии реагирования на аварии должны быть различными – в зависимости от состояния разлитой нефти. После оценки ситуации проводится локализация и сбор нефти с помощью бонов и судов-сканеров, её вывоз или сжигание, обработка диспергентами для создания капель воды и нефти, создание условий для биологического разложения нефтяных осадков.

Всё перечисленное – лишь часть методов, применяемых при ликвидации последствий катастроф, и каждый из них имеет свои недостатки. Например, диспергенты из 2-3 поверхностно активных веществ (этих ПАВ более тысячи видов) сами токсичны, подвержены испарению, полностью не растворяются в воде и нефти, у них малая продолжительность времени воздействия на нефть. И вообще они дают положительный эффект только при ликвидации нефти на водной поверхности моря, да и то при высокой температуре водной среды и низкой плотности нефти.

А в зимнее время, тем более в условиях Северного Каспия, ни один из названных методов – сбор и вывоз нефти, сжигание, использование диспергентов – не применим. Акватория Каспия, где осваивается Кашаганское месторождение, зимой покрывается льдом шириной 40-50 км. Мировая практика показала, что в холодной воде, особенно покрытой льдом, применение диспергентов – совершенно бесполезное занятие (выделено мною. – Л. С.).

Кроме того, всю разлитую нефть никогда невозможно собрать полностью. Отчасти этому могут помочь морские течения – например в Мексиканском заливе или у побережья Норвегии, но такое никак не произойдёт в изолированном и замкнутом пространстве Каспия.

У нас по закону подлости аварии могут совпасть со штормовыми ветрами южных направлений (моряны), которые, разметав боны и прочие заграждения, за 2-3 дня пригонят разлитую нефть с Кашагана до устья реки Урал, это всего 40 км. В таких случаях диспергенты применить просто не успеют, да и к тому же они сами, повторю, ядовиты для флоры, фауны и людей. В итоге нефтью будет пропитана вся природная среда в мелководной авандельте и в государственном природном резервате «Ак Жайык».

Кстати, после изучения последствий позапрошлогодней катастрофы в Мексиканском заливе, в США применение диспергентов на мелководье вообще запретили. А загрязнение наших прибрежных зарослей камыша вообще никак не ликвидируешь – их остается только сжечь. Но тогда Атырау станет «токсикоманом» от горящего “нефтяного” камыша. А это уже экологическая катастрофа.

Разлитая на море нефть, конечно, не дойдет до Атырау, но город поджидают угрозы с другой стороны. Это объекты на востоке от города, в 30 км: нефтепровод Кашаган – Карабатан  и комплекс заводов рядом с Атырау, где аварии, пожары, разливы нефти, сероводородные и прочие выбросы возможны не меньше, чем на море.

К слову, нужно заранее испытать диспергенты в различных условиях Каспия, разработать государственную политику по применению этого способа, которую надо отразить в Национальном плане РК по ликвидации аварий на море, а также согласовать его с соседними странами, поскольку нефтяные разливы могут дойти и до них. Но всего этого ещё не сделано, а ведь нынешней осенью уже начнётся массовая добыча нефти на Кашагане и её транспортировка до Карабатана. Эти работы, конечно, очень важны для экономики страны, однако слишком уж велики риски и опасности от нефтеопераций на мелководье Каспия. И стоит ещё раз крепко подумать и основательно подготовиться ко всем возможным проблемам.

Мало не покажется никому

С вопросом о влиянии масштабного разлива нефти на Каспии на жителей Атырау я обратилась к председателю ОО «Казахское общество охраны природы» Амангельды СКАКОВУ. Его организация в 2008 году по заказу Аджип ККО провела общественную экологическую экспертизу «Декларации о намерениях для последующих этапов освоения месторождения Кашаган. Выбор участка для наземной установки подготовки нефти и выбор маршрута трубопроводов». Тогда комиссия во главе со Скаковым сочла, что представленные на общественную экологическую экспертизу материалы не соответствуют требованиям национального природоохранного законодательства, обеспечения экологической безопасности освоения крупнейшего месторождения углеводородов в казахстанском секторе Каспийского моря и не могут быть рекомендованы для одобрения госорганами.

– Расчёты показали, что по группе суммации «диоксид азота и диоксид серы» при штатной ситуации с учётом залповых выбросов при небольшой вероятности возможно превышение ПДК для SO2 в Атырау, то есть за 75 км от источника выбросов! – говорит Амангельды Скаков. – Разработчики предполагают, что превышение ПДК будет незначительным, возможен «слабый запах в течение короткого периода» и «это не будет замечено большинством людей».

«Таким образом, предполагается воздействие, превышающее санитарно-гигиенические нормативы установленных ПДК, что противоречит требованиям природоохранного законодательства», – пишет в своем отчёте комиссия. Заметьте, речь идёт о штатных выбросах, предусмотренных по технологии, неизбежно влекущих за собою концентрацию вредных веществ в атмосфере Атырау. Что же тогда произойдет в нештатной ситуации?

Штрафуют их, а платим мы

И последнее – о финансовой ответственности Казахстана в случае экологической катастрофы на Каспии. По словам экологов, основанием для этого вывода стали итоги аналогичной экологической экспертизы в компании “Карачаганак Петролеум Оперейтинг” (КПО), осваивающей Карачаганакское месторождение в Западно-Казахстанской области.

– Во время проведения экологической экспертизы по Карачаганаку я ознакомился с комментарием к СРП, в котором прописано, что штрафные санкции за экологические правонарушения несёт казахстанская сторона, – комментирует Амангельды Скаков. – КПО ежегодно платит экологические штрафы в размере 2-3 млрд тенге, которые исчисляются с казахстанской доли в проекте. Получается, что мы просто перекладываем деньги из одного своего кармана в другой. Когда мы с гордостью говорим, что оштрафовали Карачаганак на миллиард тенге, это совсем не значит, что заплатили они. Платим мы – казахстанские налогоплательщики.

Между тем в ходе экологической экспертизы было установлено, что по КПО фактические выбросы вредных веществ в атмосферу превысили допустимые нормы в 2004 году в 3,3 раза, в 2005 году – в 2,8 раза.

– К сожалению, СРП по Кашаганскому проекту по сей день является закрытым для общественности документом, – констатирует эколог. – И если в случае с Карачаганаком мы перекладываем экологические штрафы из одного кармана в другой, то при крупной экологической катастрофе на море по логике мы должны понести ответственность перед остальными прикаспийскими странами. Но что прописано по этому поводу в СРП – мы не знаем.

Лаура СУЛЕЙМЕНОВА