Разговор на лавочке в женской колонии

При появлении начальника колонии все женщины машинально проверяют наличие бейджика на груди, поправляют белые платки на головах. Поднимаются со своих мест и, не отводя внимательного взгляда от его лица, здороваются. Все люди, идущие непосредственно рядом с начальником, тоже удостаиваются приветствия. На всякий случай здороваются и с фотокором. И ещё с парой тюремных туристов из пасмурной и молчаливой толпы, следующей за нами. В женской колонии УГ157/11 –день открытых дверей.

– Здесь у нас швейный цех, здесь комнаты для свиданий, здесь столовая… – рассказывает родственникам осужденных начальник колонии Нурлыбек АРЫСТАНГАЛИЕВ.

Рядом со мной мужчина, близоруко вглядывающийся в вывешенное меню.

– У меня дочка здесь сидит... – не поворачивая головы, говорит он. – Есть там масло в каше или нет?

ЛЮБОВЬ ЗЛА

Да, женщины иногда попадают за решётку. И совершенно по разным причинам.

– Я жертва любви, – говорит осуждённая Гульнар ЖАРЫЛГАПОВА (на снимке).

– Вы хотите сказать, что невиновны?

– Что вы, ещё как виновна.

…Гульнар родилась в одном из пригородных посёлков Уральска. Росла девчушкой правильной, маму всегда слушала. В подростковом возрасте характер Гульнар круто изменился: амбиции, упрямство, ум вкупе с чисто женской хитростью скрывались за только оформившейся женственностью и девичьей красотой. Она свела с ума немало мужчин, живущих как в посёлке, так и за его пределами.

Амплуа недосягаемой сельской красотки вмиг рухнуло, когда с избитой фразой «девушка, давайте познакомимся» в её жизнь ворвалась сумасшедшая любовь. Он был не таким, как все. Цветы, подарки, романтика – уже через полгода девушка не могла представить себе жизнь без этого человека. Несмотря на репутацию избалованного «золотого» ребенка богатых родителей, парень всегда был галантен и внимателен к своей подруге.

– Как-то вечером он привел меня на нашу лавочку, взял за руку и серьёзно посмотрел мне в глаза. Я была уверена, что он предложит мне руку и сердце, – вспоминает Гульнар. – А он сказал: “Я наркоман”. И предложил расстаться, так как жизнь с таким, как он, сулит одни лишь страдания. Неужели я могла оставить его? Нет, никогда.

Позднее о пагубной зависимости жениха узнала мама Гульнар. А затем и весь посёлок. Родители парня после нескольких безуспешных попыток вылечить сына отказались от этой затеи, а после его наскоков на семейную копилку и вовсе махнули рукой на наркомана.

Мать Гульнар со своей стороны увещевала дочь: «Брось ты его, одни несчастья от него». Упирающуюся и рыдающую, её увозили к дальним родственникам. Но всё было бесполезно. По возвращении Гульнар искала и находила его, павшего и невменяемого, у барыг и на хатах. «Я беременна, – не скрывая слез радости, объявила девушка. «Мне плохо, помоги», – услышала она в ответ.

– Я была в шоке, когда узнала, что ежедневно на наркотики ему необходимо 20 тысяч тенге. Родители не пускали его на порог, а если бы и пустили, то только при условии, что он поедет в клинику. Но он не хотел лечиться. Ему нужна была доза. Он пошёл воровать. Потом сел. Вышел. Снова пошёл. Я тем временем родила дочь. Ему это было ненужно. А однажды я увидела его ломку. Он молил о помощи, кричал от адской боли…

ДОЗА ДЛЯ ЛЮБИМОГО

Движимая жалостью и любовью, Гульнар продала все ценности из дома. Мама плакала, когда дочь, пыхтя от натуги, выносила из дома телевизор. Золотые сережки, цепочка, кулон – его подарки – всё было сдано в ломбард. Проданного хватило ненадолго. Спустя время снова понадобились деньги. Выкрав у мамы ключи от магазина, где она работала, Гульнар вскрыла кассу и бросила деньги к ногам возлюбленного. Дрожащими руками он собирал банкноты и на негнущихся ногах брёл к дому барыги за очередной дозой. Но…

– Я была единственной, кто его понимал, кто его по-настоящему любил. От осознания собственной нужности и незаменимости у меня кружилась голова. Да, я понимала, что так продолжаться не может. Пыталась его забыть, встретила другого. Даже родила от него ребёнка, и всё бы было хорошо, но меня тянуло к нему, к единственному… Он это чувствовал. У меня снова снесло крышу, когда я опять его встретила. И всё началось сначала.

Наркоману, как всегда, понадобились деньги. На этот раз взять их просто было неоткуда. Гульнар решилась на преступление. Как быстро достать денег? Вспомнился кадр из давнего фильма: кучка добрых бандитов уезжает с огромным выкупом за капризного сына богатенького негодяя. Жертв искать долго не пришлось. Две девушки, живущие с родителями в шикарном коттедже, как раз подходили для сценария идеального преступления, которое придумала Гульнар. «Денег у них наверняка много. Для того чтобы вернуть “кровиночек” домой, родители вывернут карманы», – решила она. 

…Невольницы томились в сарае уже третью неделю. Вопреки ожиданиям, родители не спешили расставаться с деньгами, торговались, сбивали цену. Потом пленниц освободила группа захвата, а на руках Гульнар защёлкнулись наручники. Ей дали семь лет и этапировали в тюрьму в Алматинской области, которая называется Чемолган.

КОМБИКОРМ ДЛЯ ЧЕМОЛГАНСКИХ  ЗЭЧЕК

Чемолган – это самое страшное место, куда может попасть осуждённая женщина, уверена Гульнар. Всё, как показывают в жестоких фильмах про тюрьмы. В первый раз зайдя в камеру, Гульнар чуть не рассыпалась на атомы от колючих и ядовитых взглядов своих сокамерниц. Всюду решётки. Железный лязг засовов. Тьма. Вонь. Злоба. Вся атмосфера пропитана почти осязаемыми страхом и ненавистью. Потом, когда люди узнают друг друга, становится легче. Женщины они и есть женщины. И поговорить, и поплакать, и посплетничать… как без этого? Иногда проговариваются, и вдруг узнаёшь: перед тобой сидит детоубийца! Ну, а таким в камере не место. Вот это самый страшный грех в глазах женщин. 

– Начальника в Чемолгане осужденные боялись до одури. Когда он проходил по камерам, женщины прятались под шконки от страха. Он сам не бил, били по его указке. Причины могло и вовсе не быть. Ещё хуже было отношение персонала: осуждённых женщин сотрудники тюрьмы держали за бешеных собак, которые в любой момент могут наброситься, разговаривали с ними на расстоянии не ближе двух метров. Это трудно понять, еще тяжелее чувствовать. Обстановка усугублялась тем, что мы все время хотели есть. Той баландой, которую давали три раза в день, невозможно было насытиться. Я даже не могла понять, что же это плавает у меня в тарелке, пока случай не прояснил ситуацию. На общественных работах мы разгружали мешки с едой из “Газели”. Я заглянула в один из них, там было что-то похожее на раскрошенные картофельные чипсы, а на мешке надпись – “комбикорм”. Всё это – недоедание, тревожная обстановка, страх – сильно давило на психику.

Некоторые женщины объединялись в т. н. семьи. Создание семьи – в генах каждой из нас. А так как за решёткой это невозможно, мозг ищет альтернативу. Женщине начинают нравиться другие женщины. Многими движет простое любопытство. Активные женщины в тюрьмах зовутся коблами, они и выглядят мужиковато, ведут себя не так, как остальные женщины. Они и играют роль мужчины в отношениях. Были ли у меня отношения? Нет. Но возможно бы и возникли, пробудь я там ещё какое-то время.

В этой ужасной тюрьме я провела три года. Затем меня этапировали в Шымкент. Там, конечно, было полегче. Эту тюрьму те, кто там побывал, называют просто – “тюрьма купи-продай”. Есть деньги – хорошо живёшь, нет денег – плохо. И этим всё сказано. Совсем другое дело здесь, в Атырау.

«МЕЧТАЮ ОБНЯТЬ ДЕТЕЙ»

–Я такого нигде не видела. Так как здесь сидят только женщины с запада, есть возможность регулярно видеться с мужьями, с детьми. Каждый день есть возможность 15 минут общаться по телефону с родными. Да, это определенно тюрьма, здесь мы работаем и платим за ошибки. Но здесь по-человечески относятся к людям, и это я говорю не под давлением, а потому что так и есть. Вот недавно, например, у нас в колонии прошёл конкурс красоты!

– О чём вы мечтаете?

– Возможно, скоро я перееду в колонию-поселение под Уральском и тогда смогу раз в месяц сама навещать маму. У неё рак… Боюсь за неё, за детей. Старшей дочери уже шесть лет, младшей пять. Они зовут меня по имени, а бабушку называют мамой. Я понятия не имею, что с ними будет, если мама уйдет... А сидеть мне ещё два года.

Я поняла за это время, самое главное, чтобы близкие были всегда рядом, чтобы были здоровы. Мне жаль, что я выпала из жизни своих детей. Очень хочу наверстать упущенное, завоевать их любовь и стать для них настоящей матерью. Попросить прощения у мамы, хотя я не перестаю этого делать в наших телефонных разговорах.

Хочу посмотреть в глаза ЕМУ. Ведь это он толкнул меня на преступление, а за эти пять лет ни одной весточки… Это так гадко. И в то же время я боюсь его увидеть. Чувствую, что это наваждение ещё не оставило меня. Головой понимаю, что он – моя гибель. А сердце всё ещё по нему плачет. Как глупо всё. Здесь много таких, как я, жертв любви. Мужчины часто используют своих жен и подруг для своей выгоды. Правильно говорят, дуры мы…

Анастасия ПАСТУХОВА

Фото В. Истомина