Большой «пирог» на пятом километре

Уже почти подъехав и уловив её запах, я запоздало вспомнила, что собиралась прихватить маску. Но к моему удивлению, основную ноту здешнего букета ароматов составлял едкий запах гари, на фоне которого забивался даже сладковатый запах гнили и разложения. Но мой собеседник, как и другие сотрудники этого предприятия, даже не морщится.

– Привыкли, Заур Амантаевич?

– Вы скоро тоже привыкнете, – утешает меня заместитель директора КГП «Спецавтобаза» ЖАЙЛИБЕКОВ и энергично приступает к объяснениям.

Все 35 гектаров городской свалки одним взглядом, конечно, не охватить. Полагаю, что это возможно только с высоты птичьего полёта, но здешних обитателей – крикливых, непривычно жирных чаек и ворон – визуальный образ их бесплатной столовой волнует мало. Но боже, как же много мы потребляем! Сотни тысяч тонн смешавшегося мусора пополняют то и дело подъезжающие большегрузные машины, кажущиеся на фоне этой слежавшейся мусорной громады игрушечными. Они выгружаются и уезжают, а к работе приступают бульдозеры. Без всякой брезгливости они въезжают в самую гущу, отъезжают назад и снова берут эту высоту. И так до тех пор, пока куча не сравняется с общей линией окружающего мусорного ландшафта. «Отутюженный» слой присыпают сантиметров на 10-15 грунтом. На этом месте ставится точка – технический цикл утилизации считается завершённым.

ПОЖАРООПАСНЫЙ ОБЪЕКТ

– Сколько метров от «нуля» составляют высшие точки мусорных залежей?

– Сложно сказать точно, но метров 10-15, не меньше, – прищурившись от ветра и пыли говорит Заур Амантаевич.

– А этот запах гари – он постоянный? И где горит сейчас?

– Да, так пахнет постоянно.

Просто в глубине этого пирога, как я поняла по объяснениям Жайлибекова, постоянно тлеет не один очаг, и как бы в подтверждение этого на моих глазах вдруг возникает тонкий белый столбик дыма из той кучи, что подальше.

– Да, так тлеет-тлеет, а потом этот жар пробивает себе дорогу и вырывается из-под земли, а если подойти и заглянуть туда, там все красное от жара… – рассказывает он, а я представляю себе жерло вулкана и на всякий случай оглядываюсь: блин, а вдруг стою на такой «сковороде», а там – лава?

Позже, объезжая свалку вокруг, я насчитываю в ближней от меня части до семи таких «столбиков» на небольшом в общем-то участке, а вдалеке дым уже стелется туманной пеленой над всем этим мусорным телом. Свалка будто живая, она будто дышит в эти тлеющие отверстия, и где-то в её глубине происходит какое-то действие, последний акт…

– А может жахнуть?..

– Нет, – уверенно мотает головой Жайлибеков. – Не было такого, слава богу.

– А как пожары тушите, до пожарки далеко.

– Нам пожарка не нужна, всё своими силами. Как только происходит возгорание, бульдозеры отсекают этот участок канавами. Тем временем в самосвалы насыпается грунт, и они засыпают пламя.

– Возгорание мусора – беда сезонная?

– Да, к счастью, зимой он не горит – мусор приходит сырой, а то и мокрый, мерзлый, слипшийся. Не до жару.

А летом – запросто: горы стекла ловят солнечные лучи и пучками направляют на тряпьё и бумагу, а вечно гуляющий в здешних местах ветер раздувает любую искру…

МОРФОЛОГИЧЕСКИЙ РАЗБОР

Свалка работает с 8 утра и до 6 вечера 7 дней в неделю без выходных.

– Если она встанет на один день и не будет принимать мусор, то мы с ним уже не справимся, – говорит Жайлибеков. – Сейчас по поделённому на 4 зоны городу постоянно курсируют 33 машины. Но город-то растёт. Помню, пять лет назад, когда я только приступил к нынешним обязанностям, поступило 13 новых машин. Думали – всё, с лихвой хватит! С тех пор ежегодно парк пополняется, и всё равно успеваем с трудом. Объём мусора растёт постоянно, и не постепенно, а в разы.

Похоже, нынешними темпами эта свалка скоро запросит у города новые гектары, и даже можно себе представить, как гигантская мусорная гидра в один непрекрасный день вовсе поглотит его.

– Так и будет, если не построить сортировочный завод. Это же золотое дно. Я не понимаю, почему на него не находят денег.

– А вы не проводили исследование состава свалки?

– Это называется морфологический состав мусора. Да, мы заказывали такую работу одному из алматинских институтов в 2008 году. Записывайте: пищевые отходы – 32,5%; бумага, картон – 27,6%; строительные отходы – 10,8%; пластмасса – 8,3%; стекло – 4,3%; чёрный лом – 2,2%, дерево – 1,2%; кости, резина, кожа – 0,8%; цветной лом – 0,7%; прочее – 11,6%.

Если верить этому исследованию, то не стоит верить своим глазам. А мои глаза четко выделяют основной элемент в составе мусора – десятки тысяч стеклянных бутылок из-под пива. Не говоря о пластиковой таре и полиэтиленовых пакетах, шелестящих повсюду.

– Визуально я бы процентов 30 под бумагу отдал, около 30 – под пластмассу и полиэтилен. И стекла мне кажется процентов не меньше 20. Я одного не пойму – почему всё это перестали принимать на переработку?! Неужели сделать новую бутылку дешевле и проще, чем отмыть имеющуюся?! В наше время всё это собирали и сдавали, потому что стекло и бумага стоили денег. Бутылка – 12 копеек. Это были деньги, – говорит Жайлибеков.

На чём можно делать деньги с полуоборота? Точней, с полунаклона над мусорной кучей. По мнению Заура Амантаевича, на бумаге, стекле, пластмассе и текстиле.

И снова иллюстрация – ближе к парадным воротам свалки навалены кучи отсортированного пластика, полиэтиленовые баулы с загадочным содержимым, обвязанные простынями тюки с текстилем, матрасами; отдельно лежит куча бетонных колец, металлические баки… По всей видимости, кому-то всё это всё-таки нужно.

ХВС ДЛЯ РОГАТЫХ

– Вы всё про бумагу и стекло. А проблему пищевых отходов кто решает – вороны и чайки?

– Вы знаете, население как-то дисциплинировал кризис, пищевых отходов стало меньше. Да и сам я семью убеждаю – покупайте и готовьте столько, сколько съедим. Слава богу, магазинов полно, запасаться незачем, свежий хлеб доступен в любое время суток. Но летом отходов всё же больше, особенно в августе – поспевают овощи, фрукты.

– И свалка «благоухает»?

– Да, и привлекает бродячий скот.

– Боретесь?

– Боремся, – смеется Заур Амантаевич и ведёт меня к подозрительному объекту.

– Знаете, что это? – спрашивает он, показывая устрашающего вида землянку, выкопанную в карьере, на её стенах отпечатались гигантские зубы ковша экскаватора, а «калитка» собрана из металлического мусора.

– Хлев временного содержания? – догадываюсь я.

– Точно! Буренки, гуляющие сами по себе по свалке, попадают в конце концов сюда. Владельцы за содержание не платят.

БАЙКИ СО СВАЛКИ

Баек о сокровищах, зарытых в мусорных кучах, ходит много. Но ни директор «Спецавтобазы» Дулат ТУРГУМБАЕВ, ни его заместитель жемчугов в навозе не находили. И вообще, ничего курьёзно-романтического о своей подопечной не знают. Или не к лицу чиновнику о свалке как о сокровищнице говорить. То ли дело бульдозерист Александр. Он человек простой, врать не будет, да и скрывать ему нечего.

– Я слышала, на свалках находят не только мусор. Особенно популярна байка про матрас, набитый деньгами. Ну помните, бабка копила-копила, все в матрас складывала, а как померла, его и выбросили в помойку…

– Может, и был такой, только его кто нашёл, тот и уволок. Я ж не копаюсь, моя работа сровнять с землей и землей засыпать.

На самом деле находят там много чего, только делается это тихо: нашёл – твоё. Чаще там документы ищут нерадивые владельцы.

– И что, находят?

– Если вовремя опомнились и выяснили с какого района какой самосвал ходит – то находят. Сразу оговаривают с копателями – “деньги твои, документы наши”, и находят. Или платят вознаграждение тому, кто раскопает.

– А действительно свалка может прокормить?

– Отчего же не прокормиться. Знаете, сколько после проверок всяких везут к нам колбасы-молбасы, йогуртов и масла?!

– А просроченные продукты разве не подлежат уничтожению?

– Подлежат, но не всегда. Некоторые даже съёмку заказывают специальную, чтобы убедиться, что всё уничтожено, но даже в таких случаях кое-что достается тем, кто не брезгует – всё бульдозером не раздавишь, как камеру выключат, люди и набегают с пакетами…

– Я интересовалась на КПП, что встречалось им на свалке интересного, говорят – ничего, всё в мусорных баках, мол, разбирают.  Я предположила, что хотя бы составившие «гарнитур» отдельные предметы мебели в сторожке собраны здесь же, на рабочем месте, но, по словам диспетчеров, не угадала.

– Да откуда, вы думаете, это всё взялось? Из дома, что ли, принесли?! Конечно, всё со свалки.

– Так значит правда, что на свалке можно найти всё?

– На свалке, если поискать, можно найти хоть луноход. Я вам так скажу – когда я только начал жить с женой, мы снимали квартиру – голые стены и пол. Так вот, очень скоро я обставил её всю. И откуда вы думаете были те холодильник, телевизор и диван с креслом? Правильно, со свалки. И всё это было в отличном состоянии. Со всем этим добром я давно расстался – сейчас уже могу купить и плазменный телевизор и прочее, а те, кто не может, так же тащат со свалки всё домой. Я больше скажу – некоторые умудряются дом построить. Был один такой лет десять назад у нас, коттедж начиная от фундамента кончая крышей поставил себе, не купив ни грамма стройматериалов. Всё свалка родная.

– А ценные предметы не встречались вам? Старинное, например, что-нибудь?

– Я ж говорю, это к копателям вопрос. Может, и было, я только один случай помню: самовар нашли, восемьсот какого-то года, сразу видно, старинный. Оценщики, может, и дорого бы дали, да только тем, кто копается, это до лампочки – пошли да сдали в цветмет…

– Для меня свалка всегда была чем-то вроде прибежища бомжей, но на нашей их, кажется, нет.

– Да, пропали сейчас, хотя лет пять назад там их околачивалось много. Один даже жил постоянно, но потом по пьянке его там же убили, и с тех пор бомжей здесь нет.

– Значит, правда, на свалке мертвецы не редкость?

– Бывало. Но чаще детей находят.

– ?..

– Ну, выкидыши. И не только. Бывает-бывает, что уж говорить.

– Ну и что, заводили дела, находили детоубийц?

– Да какой там, копатели ведь скажут – вот, мол, видел… вчера или на той неделе, а кого звать, всё сто раз уже укатано и засыпано. Хотя однажды на моей памяти вызвали милицию, всё оформили и нашли мамашу.

Зульфия БАЙНЕКЕЕВА