Закулисных дел мастер

Для зрителя театр начинается с вешалки, для актера – наверное, с гримёрки. В этой комнатке, потерявшейся в многочисленных закоулках областного драматического театра имени Махамбета, воздух буквально наэлектризован. Толкаясь у четырех трюмо, актеры натягивают колпаки, лепят усы и бороды. Девушки вплетают в свои модные прически длинные искусственные косы, другие –те, которых уже загримировали, бренчат на домбре и, ни на кого не обращая внимания, пытаются распеть свои голосовые связки.

– У нас сейчас сдача спектакля “Карагоз” по Мухтару Ауэзову, –тихий голос гримера отрывает меня от театрального зазеркалья. – Может быть, завтра поговорим?

Ага… и я упущу такую возможность понаблюдать, как всё это у них происходит?..

– Я лучше подожду, пока вы освободитесь… – и  занимаю сравнительно «тихое» место во всей комнате – у окна.

– Хорошо… – отвечает она то ли мне, то ли только что появившейся морщинке на лбу гримируемого ею актера.

Порхая, как мотылёк, среди разношёрстной и говорливой толпы актеров, гример Асель Карабалиеваостается почти незаметной. Очень тихая и интеллигентная. На все мои вопросы (тихо в углу сидеть не получилось) Асель отвечает односложно, видимо в силу привычки, профессия ведь не особо говорливая. За неё отвечают гримируемые, вот уж кто поболтать не прочь.

– А как вы попали в эту профессию? Наверняка хотели стать актрисой и что-то не получилось?..

– Главное, что с самого раннего детства я хотела работать в театре, по примеру отца. Но у меня не тот темперамент, который необходим для актрисы.

– Её отец – известный атырауский актер и режиссер Сагызбай Карабалин, сейчас он работает в ТЮЗе в Алматы. Он-то её и отправил учиться на гримера, – говорит актриса Гаухар Кабиева, которой Асель как раз приклеивает ресницы. – А учитель – известный на весь Казахстан гример алматинского театра имени Ауэзова Виктор Щербаков. Его ученики работают не только по всему Казахстану, но и в России, и даже во Франции.

СТАРОСТЬ ЗА ДЕСЯТЬ МИНУТ

Кто-то (позже выяснилось, что это был Асылбек Бадель) в ожидании своей очереди уже самостоятельно  наклеил себе усы и бороду. Читаю на тюбике: «клей для усов и бород».

– Больно потом отдирать? – искренне сочувствовала я.

– Может, самую малость, – улыбается он, садясь в кресло к Асель.

Через считанные минуты этот сорокадвухлетний мужчина превращается в глубокого старца, единственное, что выдает – подтянутая фигура и прямые плечи.

– Асель, каким образом можно состарить или омолодить человека?

– Все зависит от тона грима. Для того, чтобы молодое лицо сделать более взрослым, накладывают серовато-землистый тон. А для того, чтобы сделать лицо старым, на нем рисуют живописные морщины. Вот так. – Асель, обмакнув кисточку в коричневый грим, провела две тоненькие линии от внутренних уголков глаз к щекам. От крыльев носа – к уголкам губ. Нанесла тени под глаза, несколько линий к вискам, заострила нос, растушевав на его крыльях черный цвет, а почти невидимые морщинки на лбу актера, наоборот, подчеркнула. Последний штрих – две красные точки на уголках глаз. Это сделало лицо Асылбека болезненным. Преображение потрясающее!

– Как вам в образе старика? Неуютно, наверное?

– Что вы! – восклицает актер, уступая место коллеге. – Думаю, именно так я буду выглядеть в старости. Вроде ничего, я уже привык к этому симпатичному старичку в зеркале… О, простите, Анастасия, вы мне не поможете натянуть колпак, только чтобы вот эта черная шапочка не выглядывала, хорошо?

Конечно! Я прямо-таки утонула в чувстве собственной значимости…

– …А омолаживают лицо при помощи розоватых тонов, – снисходительно наблюдая мои корявые попытки, продолжала Асель. – При помощи красок я выделяю щеки, тогда они становятся более округлыми и лицо становится моложе и свежее. Ну и, конечно, глаза обязательно надо ярко выделить накладными ресницами, а брови удлиннить и подкрасить в черный цвет.

Откуда-то, вероятно со сцены, раздалась музыка, смех, и споры в гримерке мгновенно оборвались, мобильные телефоны, косметика и журналы летят в разные стороны, и вся ватага, давясь в дверях, уносится на сцену.

Мы с Асель тоже переместились – в боковую галерку зрительного зала.

А У ВАС УС ОТКЛЕИЛСЯ

– Ваша профессия называется гримёр-постижёр. Что это значит?

– Постижёр шьёт парики, усы, бороды, шиньоны. Парики и шиньоны мы заказываем в мастерских. А усы, бороды я сама делаю.

Чуть позже Асель продемонстрировала свое искусство. Как выяснилось, она как раз начала шить новые усы для героя Чокана Валиханова.

Из бумаги вырезается форма усов или бороды (форма оговаривается с художником и режиссером). Правда, форма была уже вырезана и наклеена на деревянный брусок размером с крупную мужскую ладонь.

– Сверху накладывается тончайшая сетка, и волосок за волоском при помощи вязального крючка вплетается в неё. Тут у меня много усов и бород есть, – и она показала с десяток разных форм и длин. – …Вот русская борода, а это казахская, – доставала Асель один за другим волосяные комки из большой картонной коробки. Русская – кудрявая, рыжая и короткая. Казахская борода длинная и прямая, с вплетением седых и черных прядок.

– А у вас не было такого, чтобы во время спектакля накладки отклеивались?

– Конечно, бывало! Во время спектакля я обычно стою за кулисами с клеем и кисточкой. И еще время от времени выхожу в зал, чтобы посмотреть – каким видит зритель актера и заодно – не нужно ли подправить грим.

Как выяснилось в ходе беседы, Асель совмещает театр с работой на телевидении. Все ведущие на местных каналах загримированы именно ею.

– А гримы для театра и кино чем-то отличаются?

– Театральный грим грубее, ведь зритель видит актеров издалека. То же относится и к накладным усам и бороде. В театре усы будут выглядеть как настоящие, а на экране крупный план сразу выдаст, что они искусственные. На экране телевизора все должно быть натурально, особенно у мужчин – им требуется очень тонкий грим, очень легкий. Важно, чтобы лицо не выглядело «блином», было нормального цвета, структурно вылеплено. На телевидении мне работать легче, но в театре на сто процентов интереснее. Здесь я чувствую себя художником, могу проявить фантазию.

Как призналась Асель, за всю её десятилетнюю творческую деятельность не было такого, чтобы кто-то психовал, вскакивал с кресла или убегал. Человек её профессии всегда немного психолог. Бывают размолвки, но очень редко, и именно по работе – когда актер видит свой сценический облик иначе, чем гримёр. Зачастую образ героя создается совместными усилиями режиссера, актера, художника по костюмам и гримёра. Гримёр читает пьесу, присутствует на репетиции и смотрит, что происходит на сцене – отсюда и свое видение персонажа.

– Образ характерного героя делать гораздо интереснее. Чем сложнее задача и заковыристее грим, тем лучше! А что самое сложное, так это делать портретные гримы. Перед тобой живое лицо и фото, ты должен сделать копию. Однако, наверно, не нужно сравнивать себя с художником, – чуть задумавшись, говорит гример. – Они пишут месяцами свои картины, а не десять минут. И уж точно не стирают плод своего творения вазелиновой салфеткой и не кидают её в мусорное ведро.

…В это время на сцене разыгрывалась драма. Почти все актёры высыпали на сцену, изображая жителей аула. У одного на лице страх и ненависть, у другого – растерянность, третий одержим местью, четвертый – злобой. Удивительно, как резко они отличаются от тех людей, с которыми я только что разговаривала…

Я посмотрела репетицию до самого конца. И вот всё закончено. Усы, бороды и баки благополучно сняты. Асель аккуратно расправляет их и складывает в коробки, парики надевает на специальные деревянные стойки и убирает на антресоли – до премьеры, которая наступит уже на этой неделе.

Конечно, хотелось услышать разного рода театральные байки, но Асель оказалась слишком скромной, признавшись, что быть в центре внимания не её стезя.

– А вообще, лучшая работа гримера – когда она не видна, – подытожила Асель, закулисная труженица сцены.

Анастасия ПАСТУХОВА

Фото автора