В Атырау
-3 
Три года назад, в августе 2012-го, Атыраускую область возглавил Бактыкожа ИЗМУХАМБЕТОВ. О своём неожиданном назначении, о том, что ему удалось решить за эти три года и что не получилось, о бордюрах и повышении тарифа на воду он рассказал в своём интервью газете «Ак Жайык».
«ВСЕ ПРОДУКТЫ БЫЛИ ПРИВОЗНЫМИ»
- Бактыкожа Салахатдинович, назовите, пожалуйста, три главные проблемы, которые вам удалось решить на посту акима области, и главную проблему, которую решить не удалось.
– Первое что мне удалось решить – это продовольственную проблему. Не секрет что 2012 году в областной центр из собственных продуктов поступал лишь небольшой объем бахчевых и овощей. Вообще ничего не было – всё завозилось. Картофель покупали павлодарский и пакистанский. Своей молочной продукции, яиц – нет. Кульсаринская птицефабрика не работала. Заняв должность акима области, я удивился этому.
По овощам и бахчевым мы решили ещё в прошлом году, в этом году излишки урожая будем консервировать – построили овощеконсервный завод, который начнёт работать в сентябре.
Построили в Алмалы птицефабрику мощностью 30 млн яиц в год, которая сегодня даёт до 59 тысяч яиц в день. Это абсолютно свежая продукция, реализуется в течение 2-3 дней на рынках Атырау. Если раньше вы покупали яйца из соседней Астрахани по 160 тенге за 10 штук – мы продаем по 100.
На овощебахчевые цены абсолютно не увеличились, тепличное хозяйство увеличило площадь в два раза, что даёт возможность обеспечивать население овощами в зимний период.
У нас сегодня тысяча дойных коров, которые обеспечивают нас собственной молочной продукцией. Имеется 600 дойных коз, к началу следующего года их будет 1 000. В магазинах и на рынках наблюдается большой спрос на местную молочную продукцию.
Буквально в сентябре сдадим в эксплуатацию перепелиную ферму. Строим бройлерную птицефабрику мощностью 2 600 тонн мяса птицы в год, которую сдадим в следующем году. Впервые в области запущен мясоконсервный цех на 12,6 млн банок в год.
Осенью открываем новый коммунальный рынок в микрорайоне Нурсая, где местные производители будут реализовывать собственную продукцию. На сегодня мы выпускаем более 50 видов собственной продукции.
Второе что нам удалось сделать – дорогу Атырау – Индер длиной 170 километров. На сегодня по этой дороге идёт большой объем сельхозпродукции наших крестьянских хозяйств. Вдоль автотрассы предусмотрели асфальтирование въездных дорог в поселки, улиц и пешеходных тротуаров в самих посёлках. В четырёх посёлках уже завершены работы, к осени полностью закончим.
«ПО ШЕРСТИ СОЗДАЁМ ПОЛНЫЙ ЦИКЛ»
Третья проблема, которую решили – открытие многопрофильных инвестиционных проектов. Например, нефтяное машиностроение, которого как такового не было в регионе. Один из проектов – по выпуску буровых долот, которые конкурируют по цене и качеству с мировыми аналогами. Производим буровые установки, первую уже реализовали за 25 миллионов долларов, поступают новые заказы на изготовление.
Второе направление – нефтехимия. Этот проект был предусмотрен еще до меня, однако простаивал. Не решался вопрос финансирования. В этом году и на 2016-й выделены большие средства на этот важнейший проект для нашего государства. Это полиэтилен и полипропилен.
Третье направление – фармацевтика. В Атырау такого никогда не было. Мы строим фармацевтическую фабрику, которая будет выпускать более 50 видов лекарств. Проект согласован с министерством здравоохранения, работаем с компаниями из Индии и Чехии. Всё идет по графику, надеемся в октябре провести пуско-наладку и к новому году сдать фабрику в эксплуатацию.
Затем легкая промышленность. На сегодня в Казахстане нигде нет нормально работающего предприятия по первичной обработке шерсти (ПОШ). Мы создаем полный цикл – первичная обработка, выпуск пряжи и выпуск готовой продукции. Оборудование для ПОШ поставляется из Китая, всё остальное из Италии. Строительство на завершающей стадии, в октябре надеемся провести пуско-наладку.
– А где собираетесь брать сырьё?
– Сырьё имеется, организовали сбор, на складах уже имеется готовая к переработке шерсть. Мощность – 350 тонн овечьей шерсти, 100 тон верблюжьей шерсти в год. Первоначально будем выпускать одеяла, покрывала и пледы. Предусмотрели специальный дизайн, обучаем людей в Италии, Монголии и в Китае.
Рыбная промышленность. Мы построили и сдали в прошлом году товарно-осетровую ферму. Суперсовременное производство – 18 емкостей по 35 кубометров воды, где выращиваются осетровые породы рыбы. В следующем году начнём давать готовую продукцию. Настроены оптимистично – около 20 тонн рыбы должны получить. А к 2019 году – планируем получать по одной тонне черной икры. Полная мощность – 100 тонн осетровых в год.
«Я УЙДУ – СЕЛЬХОЗПРЕДПРИЯТИЯ ОСТАНУТСЯ»
– Строительство. В 2012 году, когда я сюда приехал, большая проблема была с доставкой стройматериалов. Заказывали в Актобе, Караганде, в России. Стоимость и транспортировка обходились недёшево. Затеял создание домостроительных комбинатов, уговорил одного предпринимателя, затем подключился еще один. Сегодня мы имеем два ДСК, которые выпускают все виды железобетонных изделий. Успешно работают, имеют постоянные заказы. К примеру, если бы не эти домостроительные комбинаты, мы за шесть месяцев не построили бы Салтанат сарайы.
Пусть это будет нескромно, но многие из этих перечисленных проектов – 100% моя идея.
– Молочная продукция «Первомайского», дешевые яйца птицефабрики действительно пользуются популярностью у населения. Эти сельхозпредприятия получают дотации из бюджета или работают самостоятельно? Не случится ли так, что после смены акима области эти проекты будут закрыты?
– Во всём мире агропром является дотационной отраслью. Ни одно из наших предприятий не получает прямых дотаций из бюджета, мы распределяем установленные государством субсидии на развитие сельского хозяйства. Многие фермеры элементарно не знали, как их получить. С 2013 года мы активно разъясняем населению, какие виды субсидий существуют, какие документы необходимо оформить.
Это дало хорошие результаты, в 2012 году было выделено 360 млн тенге сельскохозяйственных субсидий, а в этом году уже 1 млрд 200 млн тенге. Например, в этом году посевная площадь картофеля выросла до 1500 гектаров.
После моего ухода эти проекты никак не могут закрыться – это уже самостоятельные предприятия, которые от меня не зависят.
«В ОЧИСТКЕ УРАЛА ЗАВИСИМ ОТ РОССИИ»
Относительно того, что пока не смог решить… Первое – это углубление дна Урала. Все знают, в каком состоянии находится наша река – она заиливается. Этот вопрос я поднимал ещё в бытность акимом Западно-Казахстанской области. Не раз говорил о необходимости дноуглубительных работ на различных российско-казахстанских форумах по межрегиональному сотрудничеству. Наше правительство выдвигало инициативу создания международного фонда по спасению Урала. К сожалению, до сих пор вопрос не находит поддержки у российской стороны.
– А что зависит от России? Разве мы не можем сами здесь проводить дноуглубительные работы?
– Чистить нужно сверху вниз. Иначе будет напрасный труд, нас сверху зальют илом. Мы предлагаем россиянам чистить реку одновременно – они выше Оренбурга, мы здесь, в Атырауской области. Однако работа не идёт. Пока делаем, что можем, чистим пойму Урала, чтобы рыба заходила.
Второе, что пока не удалось – реконструкция дороги «Атырау – Астрахань». Эта дорога республиканского значения, я чаще всех поднимал вопрос её строительства перед правительством. Но подвижки есть. Дорогу включили в программу «Нурлы жол», на следующий год предусмотрено составление проектно-сметной документации, возможно, в 2017 году начнут её делать.
Третий нерешенный вопрос – это озеленение города. По нему чуть позже поговорим отдельно.
Есть серьезные проблемы, которые находятся на стадии решения. Это строительство моста в райцентре Махамбет. Построили на 40%, в следующем году должны сдать. Ни тиына не получили из республиканского бюджета, строим на свои средства.
Строительство газопровода в Азгирскую зону. От курмангазинского газопровода до Суюндука 265-270 км. Этот газопровод имеет огромное социальное, и даже скажу, стратегическое значение. Если мы не проведём газ в этот приграничный район – население оттуда просто переедет.
«НЕ СОГЛАСЕН, ЧТО “АКБУЛАК" ПРОВАЛЕН»
– Во многих аулах нет питьевой воды, программа «Акбулак» фактически провалена. Когда будет решена эта проблема?
– Когда я приехал в Атырау, здесь по программе питьевой воды не было выполнено и заброшено 14 проектов. Из них девять проектов мы завершили, остальные пять завершим в этом году.
Про программе «Ак булак» было предусмотрено 98 объектов, с 2008 года из них было сдано только три. В 2013 году мы сдали 15 проектов, в прошлом году 66. В результате обеспечение питьевой водой населения мы увеличили с 55% до 75%.
Из оставшихся мы завершим еще девять проектов, остается пять. Почему люди считают, что проект «Акбулак» провален? Дело в том, что эти проекты были составлены в 2010-11 годах, за это время построены не только новые дома, но и целые улицы. Сдали объекты, а эти дома остались не включёнными в программу. Вот эти жители жалуются: «где “Акбулак"? у нас нет дома питьевой воды». Кроме этого есть ещё одна причина, почему нет воды в некоторых населенных пунктах. До меня, еще в 2011-12 годах, было начато строительство семи объектов в Махамбетском районе, которых не было в республиканском списке. Их начинали строить и бросали. На сегодня такие незарегистрированные объекты имеются в семи населенных пунктах.
Финансирование из республиканского бюджета на эти поселки мы не получили. Куда нам деваться, не оставлять же людей без воды? 260 млн. тенге мы выделили из местного бюджета на эти заброшенные водоочистные объекты.
Так что говорить, что программа «Ак булак» провалена, никак нельзя.
– Жители села Орлик Индерского района жалуются, что водопровод подвели, однако люди до сих пор пьют из колодцев. Они должны сами тянуть водопровод в дома?
– Одно время власти требовали от жителей, чтобы они подключали воду на свои средства. Сейчас мы её сами проводим к домам. Орлик входит в один из девяти проектов, который мы завершаем.
«РЫБЫ СТАЛО ЗНАЧИТЕЛЬНО МЕНЬШЕ»
– Почему борьба с браконьерством на Урале и Каспии не дает результатов?
– Не согласен, результаты есть. Я не скажу, что нарушений нет, нарушений много. В 2012 году, когда меня только назначили, я собрал руководителей силовых органов, и мы полетели на море. Это надо было видеть! Через каждый 200-300 метров полностью перегорожен Урал. Какая рыба? Там и муха не пролетит! Полностью привели в порядок устье реки. Я не могу утверждать, что мы полностью искоренили браконьерство, у нас есть проблемы, например в районе Жанбая и другие. К сожалению, отмечу, что рыбы действительно стало значительно меньше, особенно осетровых пород.
– А как вы прокомментируете материал Зульфии Байнекеевой в нашей газете о сетях, установленных в устье Урала?
– Читал. Это было в мае или когда? Не сейчас.
– Это было в конце июля. Мы специально отправили нашего корреспондента зафиксировать масштабы браконьерства.
– Это точно?! Я буду интересоваться этим вопросом.
«ПОСЛЕ ПОДТОПЛЕНИЯ НЕ ХВАТИЛО ОЦЕНЩИКОВ»
– Многие отмечают застой в благоустройстве областного центра. Горожане недовольны высохшими деревьями, пожухлыми газонами, низкими темпами асфальтирования улиц новостроек в частном секторе. С чем это связано?
– Признаю – проблему озеленения мне не удалось ещё решить.Этим летом из-за небывалой жары выгорела зелень в городе. Из-за обильного полива и дождей на почве выступила соль, пострадали газоны и деревья. Я всегда говорил – в первую очередь нужно решить проблему с поливом. Поливать из труб или с помощью водовозов нельзя – рано или поздно соль погубит деревья. Единственный выход – это капельное орошение и использование удобрений, биогумуса.
Я дал поручение составить большой проект. Деньги на полив и озеленение мы всегда найдём. К сожалению, на сегодня вопрос не решён – это факт, это наш большой минус!
– Городу нужна качественная канализационная сеть, иначе потопы, подобные произошедшему этим летом, будут повторяться. Что планируется в этом направлении?
– Согласен, значительная часть канализационных сетей города требует ремонта. Это показали майские дожди. Нужно проводить ремонт, нам предстоит такая работа.
– Были ли ликвидированы все последствия майского подтопления домов?
– Последствия вряд ли будут полностью ликвидированы до конца года. Почему? Оценку и экспертизу ущерба должны проводить лицензированные учреждения, которых в нашем регионе оказалось немного. А в этом году было просто небывалое количество пострадавших от паводков в Караганде, Акмолинской области, в северных регионах. Нагрузка на оценщиков была огромная, вот поэтому работа у нас затянулась. Тем не менее, большой объем мы закрыли, основная часть мер будет принята до конца сентября. Мы выделим деньги – а последствия устранять будут сами жильцы.
– А как будут зимовать пострадавшие, у которых нет собственных средств на восстановление?
– Если нет денег – значит, не успеют. Некоторые не смогут даже в следующем году восстановить свои дома. Я поэтому акцентирую внимание – мы даем только то, что положено по закону. Допустим, пострадал старый дом, приходит оценщик, оценивает ущерб и определяет сумму, которую должны выплатить на ремонт или восстановление. Экспертиза проверяет и утверждает, после этого власти выдают компенсацию. Разумеется, этих денег пострадавшему не хватит, если он решит строить новый дом или положить паркет вместо линолеума.
У меня был подобный опыт в Западно-Казахстанской области в 2011 году, когда в результате паводка девять тысяч человек оказалось на улице. Мы тогда организовали работу и решили их проблемы.
В таких чрезвычайных ситуациях всегда найдутся люди, которые захотят за счет государства решить свои материальные проблемы. Нуждается в ремонте, а требует новую квартиру… Ещё раз повторяю, пострадавшие получат, всё что положено по закону.
«О СЕЛЕ КТО-ТО РАНЬШЕ ДУМАЛ?»
– Город задыхается от ночных выбросов некоторых предприятий. Приборы компании Аджип выявили ежечасное превышение в указанные дни предельно-допустимой концентрации по сероводороду. Выбросы сероводорода зафиксировали станции мониторинга воздуха, расположенные, в частности, в районе АНУ АО «КазТрансОйл», станции ремонта вагонных цистерн ТОО «Акжайык-7», полей испарения Тухлая балка, набережной возле отеля «Шагала» и областного акимата. Вы можете, как руководитель области, повлиять на виновников?
– Да, это одна из больших проблем, которая у нас на контроле. Есть несколько путей её решения. Требовать, чтобы предприятия внедряли технологии, сводящие до минимума загрязнение воздуха вредными веществами. Другой вариант – выводить загрязнителей за город. Мы сейчас занимаемся решением этого вопроса, штрафуем, подаём в суд. Благодаря совместным с экологами усилиям выбросов стало меньше, чем в прошлые годы.
– Лето у нас экстремально жаркое, вода в Урале грязная, да и небезопасно на пляжах. Поэтому для детей спасением от жары было бы строительство в городах Атырау и Кульсары большого аквапарка. Есть в планах такие проекты?
– К сожалению, нет. Мы с удовольствием поддержали бы подобные проекты от частного бизнеса, однако пока с такой инициативой никто не обращался. А строить аквапарк на бюджетные деньги мы не можем – надо решать более насущные проблемы, например, проблему нехватки детских садов.
– Почему слабо асфальтируются улицы?
– Да, в пригороде очень много не заасфальтированных улиц. Согласен, мы не успеваем. На сегодня более чем на 16 млрд тенге имеется готовой проектно-сметной документации, и только по городу. А чтобы решить всю проблему асфальтирования по области, нужно свыше 100 млрд тенге. Разумеется, за три года мы не успели всё заасфальтировать. Это не означает, что кто-то плохо работает или сидим, сложа руки. Есть другая сторона моей деятельности – я большое внимание уделяю сельской местности. Кто-нибудь строил раньше дома культуры в поселках? Дома, дороги? Люди из пригородных новостроек жалуются, что ходят по грязи, а ведь в глубинке есть сёла, где люди никогда не видели асфальта! А почему жители районов не должны ездить по новой дороге, почему у них не должно быть тротуаров? Я считаю, что ко всему нужно подходить с пониманием.
«БОРДЮРЫ И МОЯ РОДНЯ? ПОЛНАЯ ЕРУНДА!»
– Вас часто критикуют за бордюры: зачем такие дорогие гранитные?
– Пускай критикуют. Мало того, я и в дальнейшем буду по возможности менять обычные бордюры на гранитные! Они практически вечные. А посмотрите на эти бетонные – они же крошатся через пару лет.
– Гранитные бордюры имеют острые края…
– Слышал, водители жалуются, что режут о них шины. А что, мы строим бордюры, чтобы по ним ездили? Где культура езды?
Хотели снять фаску с гранита, мол, опасно. Я запретил: не надо снимать! Есть правила дорожного движения. Пусть не ездят по бордюрам.
– Бактыкожа Салахатдинович, скажите, ваши близкие родственники имеют отношение к производству этих бордюров?
– Это абсолютная ерунда! Не хватало ещё мне заниматься бордюрами. Заявляю: у меня и у моих близких нет никакого бизнеса. Потом, эти бордюры в наших краях не производят. К нам они поступают из Восточного Казахстана. У меня нет там пока никого, не только родственников, даже знакомых! (смеется.)
«ПОДОРОЖАНИЕ ВОДЫ НАУЧИТ БЕРЕЖЛИВОСТИ»
– Сегодня сильное влияние на общество оказывают социальные сети. Люди консолидируются, проявляют гражданскую активность, стараются привлечь внимание властей к проблемам, выразить свое несогласие. Как вы относитесь к гражданской активности?
– Я считаю, неправильно запрещать людям выходить на улицу. Если кто-то что-то хочет сказать публично – пускай это делает. Но не стоит забывать, что каждый человек, простой гражданин или начальником обязан отвечать за свои слова и поступки. Мы живём в правовом государстве, в этом поле мы должны действовать и решать проблемы.
– Горожане собирают подписи против повышения тарифа на воду.
– Знаю, что организовали петицию, собирают подписи против подорожания воды. Общественники шумят, что должна быть прозрачность в тарифообразовании – пожалуйста, проверяйте, подсчитывайте. У нас контролирующие органы и прокуратура проверяют каждую начисляемую копейку. Не знаю, как было при других акимах – при мне любые расходы проверяются! Если лишнее накрутят монополисты – наказываем, штрафуем, возвращаем. Себестоимость воды сегодня 122 тенге. Как быть без увеличения тарифа, если наши люди не умеют экономить воду? В туалете бачок не держит – ну и пусть течёт! Кран пропускает – бог с ним! Повышение хоть как-то повлияет на экономию воды потребителями.
Представим себе семью из трех человек: муж с женой и ребенок в двухкомнатной квартире. Сколько воды они могут израсходовать за месяц? Давайте подсчитаем. Если каждый из них расходует в день по сто литров воды – получается триста. Представьте, это тридцать ведер воды. Пусть через унитаз уходит десять ведер воды. Душ – еще десять ведер. Остальные два ведра на мытье посуды. Два ведра – на стирку, не каждый день стираешь. Ну и ведро на питьё, хотя сейчас из-под крана мало кто пьёт. 300 умножайте на 30 дней – получаем 9 кубометров воды. Умножаем на 33 тенге (разница тарифа) и получаем почти 300 тенге (270). В месяц 300 тенге дополнительной платы за воду! Вот из чего разгорелся сыр-бор. И это я взял по максимуму. Подумайте, по 10 ведер в день ребенок расходует? Более того, люди с утра до вечера находятся на работе и потребляют воду утром-вечером.
Президент говорит, что мы должны научиться экономить воду, электроэнергию, любые ресурсы. Это раньше мы ежегодно тратили огромные средства, чтобы закрыть потери воды, а сегодня государство не разрешает нам этого делать.
Так что прежде, чем шуметь про повышение тарифов, этим патриотам нужно было разобраться и всё подсчитать.
«УЕХАЛА С МУЖЕМ В СИРИЮ И ОСТАЛАСЬ ТАМ ВДОВОЙ»
– Раз пошел разговор про закон и порядок, нельзя не затронуть тему религиозного экстремизма. Несколько лет назад ситуация в нашей области была очень напряженной. Как сегодня обстоят дела с этим явлением?
– Это проблема остается на сегодня очень серьезной. Идеи религиозного экстремизма слишком распространены в регионе, за этим стоят конкретные группы, финансирование. Я всегда открыто говорил верующим, особенно молодежи: «Путь к религиозному экстремизму, радикализму приведёт лишь к двум концам – тюрьме и смерти!». Сейчас некоторые молодые люди выезжают воевать в Сирию, непонятно за какие ложные идеи, там их используют как пушечное мясо. Они погибают в чужой стране, их семьи остаются никому не нужные, без средств к существованию, подвергаются там насилию.
Вот характерный случай, в Кульсары несколько раз своим родителям звонила молодая женщина, которая уехала с мужем в Сирию. Мужа убили на войне, и она осталась там одна, теперь просит денег и помощи! Те, кто уезжает туда, должны знать, что рано или поздно любому беззаконию приходит конец. Их обязательно поймают и посадят в тюрьму. И вероятнее всего тюрьма будет не казахстанская – там их ожидает печальная участь.
В области идёт системная работа совместно с духовенством в лице главного имама Батыржана Мансурова, мы приглашаем грамотных теологов, которые ведут разъяснительную работу с прихожанами. Для молодежи сняли фильм, показывающий пагубность нетрадиционных религиозных течений.
«КАШАГАНСКИЙ ПРОСЧЁТ? А ВСПОМНИТЕ МЕКСИКАНСКИЙ ЗАЛИВ»
– Среди нефтяного истеблишмента Западного Казахстана есть твердое убеждение, что специфику нефтяного края страны понимают именно местные специалисты. И именно они должны участвовать в принятии важнейших решений в нефтянке. Как вы относитесь к такому мнению?
– Я считаю, что цену «черного золота» лучше всего знают люди опытные и образованные. Именно эти люди и должны принимать решения в нефтегазовой отрасли. Местный он или нет – абсолютно не имеет значения. Вон глава «Казтрансойла» Каиргельды КАБЫЛДИН (бывший президент КазМунайГаза) из Павлодара – один из опытных нефтяников страны. Известный нефтяник Болат ЕЛАМАНОВ (бывший первый вице-министр энергетики и минеральных ресурсов) родом из Костаная – он может заткнуть за пояс любого матерого специалиста.
Есть, конечно, нюансы, что местные кадры знают климатические условия, специфику региона, людей. Однако самое главное в профессии нефтяника – опыт, и он нарабатывается на производстве, а не зависит от того, где родился специалист. В своё время мы с моим товарищем Узакбаем КАРАБАЛИНЫМ проработали на разных месторождениях Уральска, Мангыстау, Кызылорды, Актюбинска – и знаем, где что лежит под землей, и где какие условия.
– Измухамбетов, Карабалин, Киинов, Балгимбаев, Куандыков, Кабылдин, Еламанов – нефтяная элита Казахстана. А кто-нибудь из нынешней молодежи, взращенной, скажем, на Тенгизском месторождении, может возглавить министерство?
– Безусловно, много подготовленных кадров на различных нефтегазовых проектах. Нынешние ребята во многом превосходят нас, ветеранов. Сегодня сильно изменилась технология, появилась новая современная техника. Они свободно владеют английским языком, получают образование и имеют достаточный производственный опыт. За ними будущее отечественной нефтегазовой отрасли.
– На ваш взгляд, как опытного нефтяника, почему так получилось с Кашаганским проектом?
– Есть такая поговорка: «Не ошибается тот, кто не работает». К сожалению, действительно на Кашаганском проекте получился такой промах. От этого никто не застрахован. Взять, к примеру, аварию на нефтяной платформе в Мексиканском заливе, где работали лучшие мировые специалисты. Хочу подчеркнуть один момент – на Кашагане произошла ошибка не технологическая, а техническая. Ошибка подрядной компании, которая прокладывала трубопровод. Надеемся, что благодаря опыту компаний, которые реализуют проект, такие ошибки не повторятся.
– А в советские времена могли быть такие промахи?
– Конечно, были ошибки. Чего стоит авария на 37-й скважине на Тенгизе. От случайностей никто не гарантирован. Тут возникнет вопрос: значит, мы должны жить с опасностью технологической катастрофы? Разработка недр – вещь непредсказуемая. Например, есть тектонический разлом под Каспием, в принципе не исключается вероятность землетрясения. Но это же не означает, что мы должны сидеть сложа руки, отказавшись от природных богатств. Не дай бог конечно, но и метеор может рухнуть на голову.
– По словам Сауата Мынбаева, Кашаганский проект окупится при цене 100 долларов и выше за баррель. Очевидно, что при нынешней цене на нефть это вряд ли произойдет в ближайшее время.
– Договор по Кашагану был подписан в ноябре 1997 года, когда цена нефти была ниже 20 долларов за баррель. Те, кто подписывал это соглашение, наверняка подсчитали свои деньги и возможности?
«БЕЗРАБОТИЦА – ВО МНОГОМ ИСКУССТВЕННАЯ»
– Насколько повлияло падение цен на нефть на социально-экономическое состояние Атырауской области? По нашим наблюдениям, кризис усиливается, растет безработица. Есть ли у вас данные на этот счет, что предпринимается для снижения безработицы?
– Падение цен на нефть повлияло на всю экономику Казахстана. Мы сумели преодолеть несколько кризисов благодаря взвешенной политике главы государства и разумному использованию Нацфонда. И на сегодня сильно ощутимых проблем у нас нет. Президент открыто сказал, что при такой геополитической ситуации в мире нам никуда не деться – Россия наш главный стратегический партнёр, и при такой цене на нефть мы должны хорошенько пересмотреть свои расходы и возможности. Всё, что мы планировали на этот год, в основном идёт по графику. Не буду скрывать, определенные проекты, которые ещё не начаты, мы приостановили. И в следующем году будем кое-что пересматривать. Пережили 90-е годы, переживём и сейчас.
У нас уровень безработицы в пределах 5%, по сравнению с другими регионами – неплохой показатель. Наши нефтяные компании пока никого не сокращают, отдельные незначительные сокращения происходят в субподрядных компаниях. Мы развиваем малый и средний бизнес, у нас заработают инвестиционные проекты. К примеру, на фармацевтической фабрике, которая откроется в конце года, будет трудоустроено 490 человек. На предприятии по производству шерсти будет работать 170 человек.
Мы подписали меморандум с крупными предприятиями по сохранению рабочих мест и следим за его исполнением.
Те, кто сегодня шумят, что они безработные, не хотят идти туда, куда им предлагают. Сейчас в учебных заведениях штампуют одни и те же специальности, по которым трудно трудоустроиться. Давно пора перейти на то, чтобы работодатель сам заказывал обучение необходимых специалистов.
Мы оплачиваем обучение студентов в мединститутах, и при этом у нас в регионе большая нехватка врачей. Я говорю: зачем мы платим за обучение, если они не возвращаются к нам на работу? С каждым годом всё больше строится объектов здравоохранения, а медработников мало.
Если сегодня кто-нибудь идёт работать врачом в сельскую местность или райцентр, мы в первую очередь обеспечиваем их жильем.
«ЭТО БЫЛО СЛОЖНОЕ ВРЕМЯ»
– Расскажите, пожалуйста, про ваше назначение акимом Атырауской области. Учитывая обстоятельства, наверняка это была неожиданность для вас – из кресла первого вице-спикера Мажилиса пересесть на должность акима в родном крае. С каким настроением вы летели в Атырау?
– Я как раз вернулся из трудового отпуска, вышел на работу. 14 августа 2012-го в 8 часов вечера неожиданно позвонили из приемной Акорды и сказали, что меня вызывает президент. Я поехал, он мне предложил возглавить регион.
– А вы были в резерве?
– Нет, мою кандидатуру регулярно предлагали, причём в третий раз предложил сам президент. Это было в октябре 2006 года в Уральске перед казахстанско-российским форумом межрегионального сотрудничества. Пригласил Нурсултан Абишевич: «Все предлагают тебя на должность акима Атырауской области. Что скажешь, пойдешь? Ответил: «Года нет, как работаю министром (энергетики. – «АЖ»), но если вы скажете, конечно, пойду». Он сказал: «Нет, я сказал своим коллегам, пусть он поработает министром».
15 августа я вылетел с президентом в Атырау, на активе он меня представил. Многих местных я тут знаю, спасибо моим коллегам. Это было сложное время. Заместителей одного за другим забирали, акима города и начальников управлений нет на месте – арестованы или ходят на допросы. Пришлось собирать людей, один мой заместитель из Уральска, другой из Шымкента. Силовики – начальник ДВД из Караганды, начальник ДКНБ из Талдыкоргана. Прокурор области из Кызылорды, председатель облсуда – из Алматы.
– В стране провозглашена борьба с коррупцией, сажают и министров, и сельских акимов. Профилактику у себя проводите?
– Меня спрашивали в прошлом году на примере министра Мамытбекова, буду ли я подавать в отставку, если моего подчинённого поймают на взятке. Я тогда ответил: «Нет, не уйду». Считаю, что каждый чиновник должен сам отвечать за свои слова и поступки. Я всегда говорю своим коллегам: «Если замечу вас в коррупционном деянии – сам лично сдам». Бывает, когда человек ошибается, а бывает, «ошибается» умышленно – поэтому нужно разбираться в каждом случае.
– Вы, наверное, тоже слышали такое мнение: «Вот раньше, при прежнем акиме было хорошо, а сейчас стало хуже»?
– Ни один аким не настроен плохо работать. Нехорошо говорить, что твой предшественник работал хуже, а я лучше. Любой аким хочет показать, на что он способен, используя все возможности и имеющиеся бюджетные средства.
– Вы согласны с мнением, что все акимы – временщики, сидящие на чемоданах?
– Абсолютно не согласен с таким утверждением. Я одно время говорил президенту: «Нурсултан Абишевич, на должность руководителя региона должен назначаться местный человек». Он спросил: «Почему?». Я ответил: «Потому что местный будет всегда жалеть своих людей, болеть за родной край. И ему будет стыдно за свои проступки». Местные ведь все знают, кто он, чей сын. А посторонний человек понимает, что он тут чужой, что он всё равно уйдёт. А я коренной, атырауский. Меня тут все знают.
«ИГРАЮ НА ДОМБРЕ, ПИШУ СТИХИ»
– Бактыкожа Салахатдинович, а как вы проводите свободное от работы время? Слышал, что хорошо играете на музыкальных инструментах, поёте…
– Играю на домбре и на гитаре. Обычно, когда бывает напряженный день, чтобы снять стресс, дома беру в руки эти музыкальные инструменты. Я вырос на берегу Урала и очень люблю рыбалку. В свободное время много читаю, пишу стихи. Болею за наш футбольный клуб «Атырау».
– В Атырау, наверное, часто приглашают в гости родственники, друзья?
– В гости хожу редко, если придёшь к одному, другие обижаются – а почему ко мне не пришёл (смеется).
– Спасибо за интервью.
Беседовал Азамат МАЙТАНОВ