После войны - снова за шахматы

Немало газетных статей написано о ветеране войны Утали БАЛГИМБАЕВЕ (на снимке). Но мало кто знает, что он является самым возрастным (аксакалу 91 год) из чемпионов области по шахматам. Аксакал бодр, раз в неделю посещает шахматный клуб, открытый в общежитии АГУ. 

–Мы жили в поселке Ескене Макатского района. Отец Балгимбай работал плотником в вышкомонтажной конторе. Мама Хилаш радовалась, когда в доме собирались ребятишки и устраивали интеллектуальные игры. Мои братья Койшикара, Утеп (отец Нурлана Балгимбаева), Салтанат и Махаш умели играть в шахматы. Хорошо играли братья Буранбаевы – Алибек и Тастанбек. Утеп ушел служить в армию в 1938 году, Койшикара – в 1940-м (оба вернулись с фронта в 1945 году). В сентябре 1941 года я поступил в Селищинскую школу авиационных механиков. На долгие годы войны про шахматы пришлось забыть…

В 1942 году из школы авиамехаников 19-летнего Утали Балгимбаева перевели в учебную эскадрилью Гражданского воздушного флота, где обучали пилотов самолетов У-2. В августе 42-го старший сержант У. Балгимбаев по распределению попал под Вязьму в распоряжение 120-го Гвардейского отдельного авиаполка 3-го Белорусского фронта. В полку было пять эскадрилий: первая и вторая бомбили передний край обороны противника, третья  занималась обеспечением партизанских отрядов, четвертая поддерживала связь с фронтовыми подразделениями, пятая перевозила тяжелораненых в тыл. Утали прослужил в пятой эскадрилье до мая 1944 года.

–Маршрут наших У-2 пролегал вдоль дороги Смоленск –Витебск. Нас охраняли советские истребители. Но когда их по каким-то причинам не оказывалось в небе, откуда ни возьмись, налетали вражеские «Мессершмитты», и, как стервятники, атаковали наши У-2, изготовленные из фанеры, - рассказывает У. Балгимбаев.

За 9 месяцев У. Балгимбаев выполнил 42 боевых вылета и перевез с передовой в тыловой госпиталь 84 раненых. За это он был награжден двумя орденами Великой Отечественной войны.

–Зимой 1943-44 годов в связи с активизацией военных действий количество раненых увеличилось. Вылетели мы как-то на передовую в паре с командиром звена Петром Коптевым. Он ведущий (впереди), я – ведомый (сзади). Позади нас летело еще несколько У-2.

…Налетели «мессеры» и разогнали нас в разные стороны. Я заметил, как командир скользнул в облако тумана. А по правилам в тумане летать нельзя. Делать было нечего - я последовал его примеру. Спустя пять минут повернул обратно и полетел на базу. Смотрю, командир летит за мной. Приземлились на открытое место. Рядом сел Сергей Логинов, а его ведомый Миша Заименко не прилетел. Туман стал приближаться. Мы были вынуждены вернуться на базу. На ужин выпили спирта –помянули Заименко. Утром Коптев полетел искать место падения его самолета. И нашел. Миша сидел рядом со сломанным фюзеляжем своего «небесного тихохода». Выяснилось, что он долетел-таки до передовой, забрал на борт двух раненых, а когда летел обратно –попал в густой туман, его самолет обледенел и упал. Раненые остались живы –их на телеге привезли партизаны. За «испорченный» самолет Заименко на месяц отстранили от полетов. Правда, вскоре приказ отменили – пилоты гибли ведь чуть ли не каждый день, а пополнения не было…

В мае 1944 году Утали заболел. У него опухли оба колена, и вскоре его повезли в смоленский госпиталь. Здесь произошла редкая встреча. Военный врач, читавший его историю болезни, вдруг воскликнул «Ой, я земляка нашел». Утали его узнал – это был врач из поселка Ескене Петр Поляков. Утали вспомнил, что в 1940 году его брат Салтанат, упав с турника, сломал руку, и в медпункте Поляков делал ему обезболивающее и наложил шину.

–Из Смоленска меня отправили в город Гжатск под Москвой, а оттуда на санитарном поезде в узбекский город Каган. Там мне стало лучше. Уложивший меня на больничную койку полиартрит пошел на убыль. В августе 1944 года врачебная комиссия признала меня негодным к военной службе. Дома родители собрали целебную грязь на расположенном рядом с Ескене соленом озере. Каждый день они массировали мои ноги и делали примочки. Скоро опухоли на коленях уменьшились. Каждые три месяца я проходил комиссию в военкомате. В апреле 1945 года меня направили в город Оренбург, и врачи признали меня годным к нестроевой службе. Так я во второй раз попал на фронт.

…Кого только не было в нашем запасном полку –бывшие политзаключенные, уголовники, больные. Наш эшелон шел в Европу. 8 мая мы прибыли в город Солнок, что в 40 километрах от Будапешта, где услышали залп из тысяч пистолетов и пулеметов. Так салютовали солдаты-победители. Но наш поезд пошел дальше, в Чехословакию. Там объявили, что первыми подлежат демобилизации те, кто старше 50. Ну, мне было меньше. Мы занимались ремонтом техники, кололи дрова, готовили еду. Летом 1945-го нас привели пешком из Чехословакии в Венгрию. Полк преодолел 356 километров за 12 дней. В Венгрии до октября мы строили дороги, и только потом объявили о демобилизации ограниченно годных к строевой службе. Домой я прибыл 19 ноября 45-го года.

В 1946 году Утали Балгимбаев устроился работать техником в контору «Эмбанефтьпроект». А в 1947 году написал письмо в главное управление Гражданского воздушного флота с просьбой направить его работать пилотом в любую точку Советского Союза. Но пришел отказ, и на карьере летчика пришлось поставить крест. Продолжив работать в проектном институте, в 1950 году У. Балгимбаев был назначен главным инженером проектов института «ГипроКазНефть».

Всё это время Балгимбаев продолжал заниматься своими любимыми шахматами. С 1946 по 1949 годы он неизменно становился чемпионом области, а в 1949-м занял пятое место на чемпионате Казахстана. В том же году женился, вместе с супругой Батимой вырастил троих сыновей – Бауыржана, Аманкоса и Марата. Все они стали нефтяниками.

Мурат СУЛТАНГАЛИЕВ

Фото Тамары СУХОМЛИНОВОЙ