Дети войны

В то утро 8 сентября 1936 года в маленьком посёлке Яманка (нынешний Махамбет) у рыбака Бекеша родился пятый по счёту ребёнок – Абиш. Он, конечно, обрадовался: сын, как-никак. Глядя в нежное личико младенца, он и не предполагал, как недолго ему самому осталось наслаждаться семейным счастьем.

Это тогда он был младенцем, а сейчас Абиш БЕКЕШЕВ (на снимке) в нашей области личность известная, уважаемая. Для нас, журналистов, он коллега. А ещё он писатель, эколог, рыбовод, преподаватель, филолог. В общем, Абиш ага как тетраэдр – сложен и многогранен.

– Нынешние 80-летние, я заметил, отличаются от, скажем, 60-летних, – говорит он. – Мы чуть-чуть другие…

– О чём это вы?

– Ты поймешь, – улыбается дедушка. – Сначала послушай мою историю...

Всё началось с беды. В дом семьи Бекешевых она ворвалась не с наступлением войны, а чуть раньше, в 38-м году. Сам Абиш ага событий тех лет не помнит, малышом ещё был. Выуживая из памяти осколки разговоров, он выстраивает события тех лет, которые в корне изменили его судьбу и жизни многих близких ему людей.

ЗНАК НЕСЧАСТЬЯ

В тот год приехал в Баксайский (так тогда назывался Махамбетский) район новый начальник НКВД. Весть сразу же разлетелась по всей округе и, как это бывает в аулах, обросла подробностями. Но суть была в том, что зол да мстителен приезжий – на глаза ему лучше вообще не попадаться.

…Обходя вверенные ему владения, чекист, наверное, удивлялся: а где все люди? Впрочем, уже под конец своего маленького путешествия он, наконец, увидел трёх пьяных мужиков.

Чуть позже выяснится, что пьяных было только двое. Третий пинками, подзатыльниками и витиеватым матом пытался увести их с пути начальничьего обхода. Это был Бекеш, отец Абиша, а те двое – его родные братья.

Бекеш, как и большинство поселковых мужиков, был обыкновенным рыбаком из колхозной артели. Правда, отличался тем, что непьющим был, рассудительным и толковым. Однако откуда это было знать начальнику, прибывшему на новое место и страсть как желающему всем и сразу показать свой твёрдый характер правления?

Он был настроен воинственно, но и мужики местные не промах – народ горячий, обидчивый, в общем, поговорить спокойно не удалось. Бекеш, отбивая своих, то ли нечаянно, то ли намеренно сорвал петлицу с мундира энкавэдэшника: новенький бирюзовый знак отличия со смачным «чпок» плюхнулся в махамбетскую жижу. Потасовка как-то резко прекратилась. Все её участники разошлись восвояси, кто-то с тяжёлым предчувствием, кто-то – с холодным желанием мести.

Не прошло и часа, как на пороге дома Бекеша появилась «тройка». Так она называлась, потому что состояла из трёх человек: начальника НКВД, местного прокурора и первого секретаря парткома ВКПб. Ну, а официально «особая тройка НКВД» была органом внесудебного вынесения приговоров, существовавшим в 1937-1938 годах, в годы Большого террора.

Тогда Бекеша под плач членов семьи увели. Больше его никто и никогда не видел.

– Через полтора года нам пришла весть, что отец был сослан на Дальний Восток, в лагерь под городом Биробиджан, – говорит Абиш ага. – А ещё на этом листке было написано, что он мёртв.

Когда кормильца не стало, семья стала жила впроголодь. Говорят, беда не приходит одна: наступил ещё и джут. Потом в официальных документах Абиш ага найдёт информацию, что последние зимы 30-х были самими холодными за последние несколько десятилетий. А уж сколько людей тогда умерло, он и говорить не хочет.

– Во время войны стало ещё хуже. Помню, как мы выкапывали из-под снега мёрзлую картошку, а один раз мать раздобыла синюшного от худобы ягнёнка, который умер то ли от голода, то ли от какой-то болезни. Иногда мы ели сметану и пили молоко – мать на что-то её меняла.

Потери преследовали семью. Сначала отец, потом, в 1942 году, при переправе через Урал у Абиша утонула сестра Жамал – она была пионервожатой. Старший брат Камал ушёл на войну и сразу же попал в плен к немцам.

– Одна за другой моей матери стали приходить похоронки на её близких: родной брат, его сын, кто-то ещё, – вспоминает он. – Старших в подмогу никого не осталось. Мать переживала, чахла. Мы всё время требовали еды. Я не представляю, скольких усилий ей стоило прокормить троих детей. А потом… Мне врезалась в память картина: мать рвет клочьями волосы на своей голове и рыдает, ползая у нас под ногами. Мы понимали, мама сошла с ума. А через несколько месяцев она умерла. Так мы с моей сестрой Жамиш попали в детский дом. Мне тогда шесть лет было. Ей – десять. А Сержана не взяли, потому что он уже большой был – 14 лет. Ребёнок ещё, по сути, ему выпала самая тяжкая доля. Но он выжил…

ХЛЕБ С СОЛЯРКОЙ

С сестрой Жамиш в детдомеВ детдоме, как ни странно, жизнь Абиша и Жамиш относительно улучшилась. Потянулись долгие годы в его стенах, для Абиша – целых 12 лет. Он вспомнил, как «старшак» Колька Афанасьев заставлял его и других маленьких окунать хлеб в солярку и есть его. Для других старших, любителей курева, детдомовская мелюзга собирала окурки на улице. Жаловаться директору Яманского детдома Туфхату АБИШЕВУ было не по-мужски, хотя он и был очень душевным человеком.

– Я, впрочем, как и другие дети, называл его «папой». Он не был против, – говорит Абиш ага. – Но настучать ему… Жаловаться? Ни за что! С притеснениями мы решили бороться сами. Как-то мы устроили «тёмную» Кольке. Побили его тогда крепко, всей толпой. Жестоко и безжалостно. Так мы добились уважения. …По сравнению с домашними детьми мы были почти что сыты. У нас в коридоре всегда стояли 3-4 бочки солёной капусты. Детей кормили ею, чтобы они не заболели цингой. Домашние же умирали от голода и холода. Изредка нам удавалось им помочь. Краюхой хлеба, одеждой в обмен на что-то, что могло нас заинтересовать. Они же выкапывали из-под снежной корки колосья пшеницы и тут же, давясь, её жевали.

У некоторых из детдомовских были родственники. Ходили к ним на чай, и иногда даже получалось стырить у них сахар. Если не ловили, то вечером мы его жарили. Ммм… Тогда мне казалось, что это самое вкусное, что я когда-либо ел.

ОТКУДА МНОГОГРАННОСТЬ

– Это сейчас я понимаю, как мы были несчастны, но насколько мы были сильны духом, преисполнены оптимизма… В 50-м году к нам прислали много учителей из Уральского пединститута – грамотные, молодые, красивые. Они читали нам логику, астрономию, учили рисовать и чертить, была и психология, и это не считая обязательных предметов. Как же я им благодарен за их терпение. Пусть им воздастся за то, что они вложили в наши головы знания, научили всему тому, что знали сами, были добры и снисходительны к нам. Привили любовь к чтению, тягу к знаниям. Почти все мои друзья, выйдя из стен детдома в Яманке, стали большими людьми. Был у нас местный художник – парнишка по имени Абдильда, он всё рисовал плакаты с надписью «Гитлер капут!», он стал учёным-историком… Колька Афанасьев, тот самый хулиган, стал заслуженным шахтёром Карагандинской области. Ещё… Забываю уже. Но поверь, их много, настоящих, целеустремленных, выдающихся, умных…

Мы – дети войны, мы просто не можем позволить себе уныние. Желание жить, учиться, бороться, стремиться каждый день, оно, верю, останется до конца. Теперь ты поняла, почему нынешние 80-летние чуть-чуть другие?

Анастасия ПАСТУХОВА

Фото автора