ТЕНГИЗ слезам не верит, или История одного отравления

2 июля 2005 года на Тенгизском заводе произошла серьёзная техногенная авария: из-за сбоя в энергосистеме, повлекшего полную остановку всего предприятия, в атмосферу через факелы было выброшено около 30 тысяч кубометров кислого и сырого газа. Тогда с Тенгиза было эвакуировано 7 тысяч работников, а в клинику ТШО с различными недомоганиями обратилось 183 человека, из которых троих доставили на “Скорой помощи”.


Руководство ТШО объясняло инцидент техническими неполадками, но комиссия по расследованию, состоявшая из чеэсников, узрела здесь “человеческий фактор”. И более того, назвала непосредственных виновников, четырёх работников ТШО, против которых 17 октября 2005 года заместителем Атырауского природоохранного прокурора С. ТУРСЫНБЕКОВЫМ было возбуждено уголовное дело по ст. 227 (“Нарушение экологических требований к хозяйственной или иной деятельности”) УК РК. Но спустя три месяца оно было прекращено постановлением старшего прокурора управления Генеральной прокуратуры РК С. ЖАППАРОВА – «в связи с отсутствием состава преступления».
В марте 2006 года прокуратура вновь вернулась к тенгизскому инциденту – по этому факту атырауский природоохранный прокурор Б. ДЖАЗБАЕВ возбудил уголовное дело по ст. 282 (“Загрязнение атмосферы с причинением вреда здоровью человека”) УК РК. В отличие от первого, которое закрыли, и, что называется, «с концами», у второго дела оказалась долгая история, непосредственно связанная с судьбой женщины, которая в результате той аварии фактически стала инвалидом.
17 мая 2006 года старший следователь следственного управления ДВД М. БЕКТУРГАНОВ приостановил расследование дела по ст. 282 в связи с назначением экологической экспертизы. А после ее завершения прекратил дело – опять же «в связи с отсутствием состава преступления». Но через три с половиной года, 24 декабря 2009 г., заместитель прокурора Атырауской области К. АБДЫХАНОВ отменил это постановление, посчитав его необоснованным, и направил дело в следственное управление в ДВД для нового расследования. Причина – в той самой экологической экспертизе. Следователь взял за основу заключение экспертов ТО “Казэкопроект”, которые не обнаружили превышения ПДК вредных веществ в рабочей зоне Тенгизского ГПЗ и близлежащей жилой зоне (обследование было проведено через год после аварии!). Между тем, по мнению заместителя прокурора, надо было назначать не экологическую, а судебно-экологическую экспертизу, которая должна определить степень воздействия выброса на людей.
Интересно, что «новое расследование» провёл всё тот же старший следователь М. Бектурганов, который спустя буквально месяц, 26 января нынешнего года, вновь вынес постановление о прекращении дела. Основанием стало то обстоятельство, что «судебно-экологическая экспертиза в Государственном управлении Министерства юстиции РК не производится». Однако вскоре атырауский природоохранный прокурор Болат ШОКАЙ отменил постановление о прекращении уголовного дела и вновь направил его в ДВД. Дальнейшую судьбу этого многострадального дела мы попытались выяснить месяц назад, направив запрос в ДВД. Увы, ответа нет до сих пор.


А теперь пора рассказать о человеке, без которого всё, что связано с той тенгизской аварией, давно было бы похоронено и забыто. Именно после её неоднократных заявлений прокуратура области спустя три года отменила постановление 2006 г. о закрытии уголовного дела по ст. 282, именно она настояла на том, чтобы после очередного, январского с. г., закрытия дела расследование всё же было возобновлено. Гульбану АБДУЛЛАЕВА – одна из четверых работников ТШО, чьё отравление сероводородом в день аварии было официально подтверждено судебно-медицинской экспертизой. К сожалению, о судьбе остальных трёх человек нам ничего не известно – в редакцию, в отличие от Гульбану, они не обращались.
…Эта молодая женщина работала на кухне в одной из подрядных компаний ТШО – ТОО “Карат”. 2 июля 2005 года она в составе дежурной бригады привезла на строящийся тогда завод второго поколения обед для рабочих. Когда столы были накрыты, вдруг вошел мужчина и приказал всем выйти на улицу. Там Гульбану с коллегами увидели бегущих в панике людей. Лишь через несколько минут, взглянув на факел, догадались, в чем дело, и надели мини-фильтры. В этот момент упала в обморок одна из девушек, которую, по словам Гульбану, сразу забрали в клинику ТШО. Как вспоминает Гульбану, никакого подозрительного запаха она не чувствовала, но вскоре и у неё сильно закружилась голова, начались судороги, и она потеряла сознание.
Её доставили в клинику “Сенимди Курылыс”, а на следующий день отвезли в Жылыойскую районную больницу, где она лечилась до 13 июля от «острого отравления сероводородом средней степени тяжести» (копия выписки в редакции есть). Между тем судебно-медицинская экспертиза, проведенная чуть позже в Атырау, показала «острое отравление сероводородом легкой степени». Женщина вспоминает, что судмедэксперт задал ей буквально пару вопросов и через пять минут отпустил восвояси. Никакого серьезного исследования не проводилось.


Вернемся в июль 2005-го. В кульсаринской больнице никто из ТОО “Карат” и ТШО Гульбану не посетил. А судороги не прекратились и после выписки. После очередного приступа Гульбану перевели на должность администратора общежития – в её обязанности входила теперь среди прочего покраска радиаторов в комнатах. Надо ли говорить, что приступы участились. А спустя год её буквально вынудили уволиться. Причем, без расчёта. Более того, как сообщил “АЖ” главный государственный инспектор труда по Атырауской области Салават ИШАЙ, ТОО “Карат” в июле 2005 года скрыло от госорганов факт ухудшения здоровья работницы Г. Абдуллаевой, хотя по закону не позднее трех дней обязано было выдать пострадавшему или его доверенному лицу акт о несчастном случае на производстве по форме Н-1.
Между тем самочувствие Абдуллаевой ухудшалось. Головные боли, судороги, аллергические реакции на коже случались всё чаще. А в последний год начались приступы с потерей сознания, после которых она на некоторое время теряет способность говорить. Хозяйка из неё теперь никакая, домашние дела переложены на нанятую сиделку. На руках у Гульбану кипа заключений из медучреждений, где она обследовалась и лечилась. Из них следует, что первопричина её недомоганий – отравление сероводородом. Всё это цементируется диагнозом, установленным 26 марта 2009 года специальной комиссией РГП “Национальный центр гигиены труда и профессиональных заболеваний” под председательством доктора медицинских наук С. Е. МУХАМЕТЖАНОВОЙ: “Последствия острого отравления сероводородом. Токсическая энцефалопатия второй степени. Заболевание профессиональное (выделено мною. – Л. С.) первичное”. Выдачи акта Н-1 от ТОО «Карат» Гульбану все же добилась – спустя три года, в судебном порядке. Но вскоре выяснилось, что составлен он неверно – не заполнены графы с разграничением вины работодателя и работника в процентном соотношении. Из-за этой формальности она не может вытребовать у работодателя предусмотренные законом выплаты по потере трудоспособности. (Интересно, какой там может быть процент вины самой Гульбану?)
Справедливости ради надо сказать, что некоторое время назад ТОО “Карат” в рамках мирового соглашения выплатило Г. Абдуллаевой 3 миллиона тенге. Другим условием соглашения была выдача исправленной версии акта Н-1 – это обещание ТОО не выполнило по сей день, вынудив Абдуллаеву вновь обратиться в суд. 5 апреля с. г. Атырауский городский суд частично удовлетворил её иск, обязав ТОО “Карат” заполнить пункты 19 и 20 акта “О несчастном случае...”, выданного 25 января 2008 года, а также взыскать в её пользу сумму расчета по увольнению в размере 20 225 тенге. Решение суда ещё не вступило в законную силу.


Гульбану считает, что не слишком чёткую позицию занял в её деле областной департамент по контролю и социальной защите населения. По её словам, сначала главный инспектор Салават Ишай проявил участие, в рамках своих полномочий обещал разобраться с нарушениями трудового законодательства со стороны ТОО «Карат». Даже дал свой мобильный номер. Но вскоре изменил свое отношение и перестал отвечать на звонки. В итоге проясняющий ситуацию ответ Гульбану получила после запроса на прямую линию с Президентом – от министра труда и социальной защиты.
Сам С. Ишай уверен, что сделал всё необходимое. А именно – направил руководству ТОО “Карат” письмо о предоставлении Г. Абдуллаевой акта Н-1. Кстати, отменив постановление о прекращении уголовного дела по статье УК “Загрязнение атмосферы с причинением вреда здоровью человека”, упоминавшийся уже мною природоохранный прокурор Б. Шокай направил материалы и в областной департамент по контролю и социальной защите населения – для повторного рассмотрения в части несчастного случая на производстве.


А вот позиция ТОО “Карат” в лице замдиректора Шалкара БУЛЕКОВА: «Изначально выданный нами акт Н-1 не имел законной силы, поскольку был выдан на основании устной договоренности между представителем Г. Абдуллаевой и руководством нашего предприятия. Её представитель попросил выдать акт для прохождения лечения в Центре профпатологии в Караганде – без него её бы там не приняли. Акт был выдан условно с диагнозом “обострение заболевания щитовидной железы”. Но в Караганде Г. Абдуллаевой и ее представителю порекомендовали вписать другой диагноз, свидетельствующий о вине работодателя, после чего они подали в суд. Далее мы заключили мировое соглашение, со всеми условиями которого Г. Абдуллаева и её представитель тогда согласились. Мы пошли навстречу и вписали рекомендованный в Караганде диагноз “острое отравление сероводородом”. В ходе переговоров поднимался вопрос и о степени вины работника и работодателя в процентном соотношении. Но тогда они не настаивали на заполнении этих пунктов в акте Н-1. Это требование появилось лишь в последнее время, что, по нашему мнению, нарушает условия заключенного мирового соглашения.
Вообще, акт Н-1 изначально должен выдаваться по итогам расследования, которым в данном случае занимались не мы, а компетентные госорганы. А дублировать их функции мы не посчитали нужным. Следствие же посчитало, что признаки заболевания Г. Абдуллаевой не являются характерными симптомами отравления сероводородом. В материалах дела упоминаются показания одной из свидетельниц, медика ТШО, которая утверждала, что при воздействии сероводорода должны были пострадать все находившиеся в зоне выброса. Но ведь этого не произошло. (А как же 183 человека, обратившихся за медицинской помощью сразу после ЧП, и многочисленные подтверждения медиков, не тэшэошных, конечно, что Абдуллаева отравилась именно сероводородом? – Л.С.). Считаем, что, выплатив Абдуллаевой сумму согласно мировому соглашению, мы исчерпали конфликт».


Итак, что получается на сегодняшний день? Спустя 5 лет после аварии Тенгизшевройл чувствует себя совершенно спокойно – одно уголовное дело давно закрыто, второе кочует из одного кабинета в другой с перспективой быть окончательно похороненным под сукном. За подорванное здоровье молодой женщины отдувается подрядная фирма – её непосредственный работодатель, который выплатил энную сумму и считает, что на этом всё. Сколько ещё людей реально пострадало в той аварии, никто не знает, и наверное, уже и не узнает. Что касается Гульбану, то для лечения и последующей реабилитации за пределами Казахстана нужны большие деньги – медучреждений, которые смогли бы излечить её недуг, в нашей стране нет. Как нет в нашем отечестве и экспертов, способных распознать воздействие аварийных выбросов на людей. А значит, что бы ни случилось с нашей экологией и с нами, защитить нас некому.
Лаура СУЛЕЙМЕНОВА
Фото В. Истомина