Демократический выбор Зауреш Батталовой

Экс-сенатор (1999-2005 гг.) Зауреш БАТТАЛОВА о президентской воле, уже немолодых «младотюрках» и чашке чая с Даригой НАЗАРБАЕВОЙ

ДВК – ЭТО СВЯТОЕ

C Зауреш Кабылбековной мы пересеклись на одном из недавних семинаров по проблемам гражданских и политических прав в Казахстане. В Атырау она приехала как руководитель общественного Фонда развития парламентаризма в Казахстане. В своё время, в 2001 году, она открыто поддержала «младотюрков» – группу молодых политиков Галымжана ЖАКИЯНОВА, Мухтара АБЛЯЗОВА и примкнувших к ним чиновников и бизнесменов, потребовавших от президента Назарбаева политических реформ. Тогда действующий депутат сената стала одним из учредителей движения «Демократический выбор Казахстана». Спустя 12 лет она продолжает причислять себя к сподвижникам Жакиянова и не позволяет называть в своём присутствии Аблязова «вором». Разумеется, именно с фигуры самого обсуждаемого в последнее время пойманного беглеца начался наш разговор.

–Как вы считаете, Аблязов больше олигарх или оппозиционер?

– И то и другое. Это человек из бизнеса, который обладает достаточно серьёзным капиталом, не будем сегодня касаться того, как он его приобрёл, но при этом он также и оппозиционер. Потому что Аблязов в своё время был осуждён именно за оппозиционную деятельность. Я была у истоков создания Демократического выбора Казахстана, была в совете учредителей и членом совета ДВК, когда осудили Галымжана Жакиянова и Мухтара Аблязова. Как действующий на тот момент сенатор я ездила к ним в тюрьму и знаю твердо – они были осуждены за политические взгляды. После того как Аблязов был помилован, он, несмотря на публичное объявление об отказе от политической деятельности, её продолжил. Поэтому и то и другое соответствует действительности.

– А он вор?

– Презумпция невиновности должна быть соблюдена в отношении всех. Тот, кто позволяет себе такие заявления, по сути, нарушает основное право человека на презумпцию невиновности. Я считаю, что на сегодняшний день вина Аблязова не доказана.

–В каких вы с ним отношениях?

– Я с ним познакомилась в 2001 году, когда был создан ДВК. Лично знала его всего несколько месяцев, потому что это был уже ноябрь 2001, а в марте 2002 он был арестован. Я неоднократно посещала его и Жакиянова в тюрьме, и потом, после освобождения, у нас было несколько встреч. И, к сожалению, больше я с ним не встречалась. Мы не поддерживаем отношений.

– А с Жакияновым?

– С ним – да. Мы с Галымжаном и его семьёй знаем друг друга мног  ие годы, мы были депутатами одного маслихата, работали вместе, когда он был акимом Семипалатинской области, именно он пригласил меня на госслужбу. Мы хорошие подруги с его супругой. И я на прошлой неделе встречалась с Жакияновым – была с поездкой в Китае, и он в тот момент тоже туда приехал по своим делам.

–Он вернётся?

– Какие-то планы сейчас строить ещё рано, потому что у него ещё целый год обучения. И оно, как я поняла, для него очень важно – и как для человека, и как для отца. Потому что он учится в том же университете, что и его сын (Жакиянов в прошлом году поступил в Массачусетский технологический институт вслед за младшим сыном Ельжаном.– Прим. З. Б.).

–Он был конкурентом действующему президенту?

– Однозначно. Это неординарная личность, высокопрофессиональный управленец, и уже тогда, в 2002-м, был хорошей альтернативой, и его осуждение было показательно.

– А сейчас?

– И сейчас, я думаю, если бы в Казахстане были объявлены свободные честные выборы, Галымжану стоило бы принять в них участие.

–А он готов к этому? Внутреннего разочарования нет?

– Разочарования, думаю, нет, потому что он живо интересуется происходящим в стране, но обсуждать этот вопрос просто нет смысла сейчас. Рассуждать в сослагательном наклонении о том, что сейчас в Казахстане по сути дела невозможно – пустое, а сидеть и обсуждать того или иного чиновника, хоть и президента страны – это не в наших правилах.

ЗАГНОБИЛИ ИЛИ ДЕГРАДИРОВАЛИ?

Наши беглые олигархи, которые за границей, как правило, сразу же превращаются в оппозиционеров, являют собой угрозу для действующей власти?

– Да нет, среди беглых олигархов на сегодняшний день своих серьёзных претензий на управление страной никто не выражал.

– Я неверно выразилась, имелась в виду деятельность по подрыву её репутации.

– Я не согласна с такой формулировкой, это тезис, который выдвигает Акорда. Что значит подрыв репутации? Есть свобода мнения и её выражение – это право, которое дано нам с момента рождения и закреплено как в Конституции, так и в международных документах. И любую общественную и политическую деятельность называть подрывной я считаю неверным.

– Сегодня в отношении оппозиции, скажем, первой волны часто применяют нелестный диагноз «деградация», а некоторые отдельные её представители откровенно дискредитировали как себя, так и движения, которые представляли. Можно ли говорить о становлении новой оппозиции, новых претендентах на лидерство?

– И деградация, и дискредитация отдельных её представителей старой, как вы выразились, волны оппозиции имеет место быть. Но замечу – всё было сделано самой властью! Это и ограничения законодательные, которые были введены при принятии Закона о политических партиях, и ограничения экономического характера и т. д. Всё это привело к тому, что политическая конкуренция в стране исчезла. Это объективные причины слабости оппозиции.

Есть и субъективные. И то, что отдельные личности, к сожалению, обладают нездоровыми амбициями, и то, что конкуренция в среде оппозиции недостаточно здоровая – это тоже имеет место.

Теперь о так называемой новой волне. Что такое оппозиция? Это те люди, которые имеют альтернативную позицию. Я думаю, в Казахстане очень много тех, кто сегодня является оппозицией к действующей власти. Это любая недовольная экономическим и социальным положением в стране группа населения. Другой вопрос, если мы говорим о политической оппозиции, которая последовательно борется за власть. Я хочу сказать, что при сегодняшнем законодательстве сформироваться политической оппозиции просто невозможно, потому что даже проведение собраний приводит к тому, что людей не выпускают из дома, арестовывают. По сути дела в Казахстане сегодня отсутствует правовое поле. А самое главное – политическая воля. Сегодня власть имущие, те, кто руководят страной, не готовы сами оппонировать другой политической силе. То есть это говорит о слабости самой власти. Сильная власть, наоборот, воспитывала бы сильную оппозицию, потому что в конкуренции рождаются новые идеи. В такой ситуации создание монолитной оппозиции, которая профессионально могла бы оппонировать, сложно. И потом, выборность у нас отсутствует совершенно. Сегодня парламент формируется по спискам партий, которые мы даже не знаем. Сегодня голосуют за отдельные партии, которые ничем не проявили себя, не отражают никаких групповых интересов. И это пагубно для самой политической системы. Поэтому мы пришли к тому, что авторитарный режим за 20 лет независимости сформировал фактически ту же самую модель, которая была в советский период. Как некогда потерпела крах КПСС, такой же конец ожидает и партию власти. Потому что строительство партии на непререкаемой власти одной личности опасно тем, что с её уходом сама конструкция может рухнуть. И, разумеется, все ошибки, просчёты будут отнесены только к партии власти.

ЗНАТЬ БЫ, ЧТО ЗАДУМАЛ ПРЕЗИДЕНТ…

В последнее время всплыла тема передачи власти, поиск её преемников перестал быть табу.Тема возникла только потому, что подошло биологическое время?

– Тема преемственности президентской власти, наконец, стала широко обсуждаемой, табу действительно снято. И это хорошо. Но очень плохо, что процедура передачи президентской власти посредством свободных честных выборов в Казахстане законодательно не обеспечена. И да, сегодня вопрос преемственности власти обсуждается не потому, что власть в принципе должна быть сменяемой, а только потому, что это связывают с возрастом действующего президента.

– Какие кандидатуры обсуждаются на вашем уровне?

– Сложившаяся политическая ситуация такова, что можно желать, можно мечтать, но будет так, как захочет действующая власть и в первую очередь сам президент. Надо заметить, что президент сильно сомневается во многих приспешниках и сам долго выбирает. Система такова, что наша воля, наши прогнозы не играют никакой роли. А он не знает, как решить. По сути, президенту, чтобы уйти красиво, давно надо было сесть за стол переговоров с оппозицией… Но я уверена, что это будет опять какая-то режиссура, сценарий – возможно, через расширение полномочий парламента, сужение полномочий президента, через выборы, когда президент будет избираться через парламент… Механизмов очень много. Сейчас самое главное – состояние здоровья самого президента.

– А кого называют в качестве его ставленников?

– Ну мы же видим рейтинги тех или иных исследовательских структур. На мой взгляд, это всё искусственные информационные выбросы, и я ни один из них не рассматриваю серьёзно. Я даже, пожалуй, отказываюсь отвечать на этот вопрос – потому что всё будет зависеть от того, в каком настроении в один прекрасный день проснётся господин президент, с какой ноги встанет, и кто к нему зайдёт в этот момент. Хотя людей, которых якобы пророчат, очень много. Другой вопрос, кого я бы хотела видеть на этом месте. Если говорить обобщённо, я бы хотела, чтобы это был человек, готовый к политическим реформам, потому что именно нежелание политических реформ привело к политическому кризису сегодня. И то, что этот кризис носит уже хронический характер, мы видим. Есть отдельные лица, которых я поддержала бы, но я не буду их сейчас называть, потому что не хочу, чтобы завтра это на них отразилось. Но таких в Казахстане достаточно.

– Это действующие политики, они в Акорде?

– Если быть честной, в команде действующей власти политиков, которые мне импонируют, нет. Потому что все они демонстрируют обществу, что не умеют принимать решения. Они всё время ссылаются на господина президента и делают любые заявления с оглядкой. Стране нужен сильный лидер. Хотя есть отдельные личности, и я не исключаю, что при формировании нового правительства ныне действующие политики вполне профессионально могут продолжить работу. Это я вижу.

ВОТ ТАК НАДО С РОДНЕЙ

В апреле политик неопределённого толка Серикжан МАМБЕТАЛИН «выдвигал» вас в фейсбуке в кандидаты на пост следующего президента страны. Что это было?

– В первый раз он это сделал в декабре. Серикжан Мамбеталин меня знает только по моей парламентской и  политической деятельности, мы не были знакомы ранее, и я не против считать это своего рода оценкой моей деятельности. И, может быть, мне это приятно. Но я не питаю иллюзий и достаточно трезво смотрю на вещи. Повторюсь – стране нужен сильный лидер. Другой вопрос, если нужно будет оказать какое-то содействие, то от любого коалиционного действия я не откажусь и готова работать.

– То есть вы считаете, что женщина в Казахстане по определению не может быть достаточно сильным лидером?

– Это одно условие, нужно второе, очень важное – кандидат должен быть поддержан большинством казахстанцев, потому что фейсбук это небольшая аудитория, которая не имеет достаточного политического веса. Рассчитывать на них несерьёзно.

–Вы сказали, что не знаете, из каких соображений Мамбеталин решил «продвигать» Батталову в президенты. Можно я предположу? Кроме того что вы достаточно известная женщина-политик с прозрачной репутацией, есть ещё один, где-то циничный, аргумент «за»: у вас нет амбициозных дочерей и их ещё более амбициозных мужей. В нашей стране статус «зять первого лица государства» обрёл особый политический вес, и кандидат, не нагруженный родственными обязательствами, имел бы заведомо больше козырей.

– Вы знаете, я слышала уже такие предположения. Но, слава богу, как говорят, «туысы жок казак болмайды» (нет казаха без родни). Так вот, ни один из моих родственников не состоял и не состоит сегодня на госслужбе (Зауреш Кабылбековна старшая из 13 детей. – Прим. З. Б.). Во-вторых, никто из моих родственников не вступал ни в какие политические партии, включая ДВК. В моей семье табу на госслужбу. Я так и сказала, став сенатором в 2001 году, и сейчас говорю – вы уж извините, но в семье одного политика достаточно.

НЕ ЧАИ ГОНЯЛИ, А ЗАКОН ЛОББИРОВАЛИ

Несколько ресурсов в сети заявляли, что вы внедрены в оппозицию той самой властью, которую критикуете: мол, а казачок-то засланный. И вообще вы вроде как закадычная подружка Дариги Назарбаевой, к которой запросто можете заскочить на чашку чая…

– Во-первых, я пришла в оппозицию уже будучи во власти. В 2001 году вместе с ДВК прошла огонь, воду и медные трубы. Меня тогда спас мой мандат, депутатский иммунитет. В сенате я работала в качестве действующего депутата от оппозиционной партии. Поэтому не знаю, кто куда кого засылал. Что касается чаев с госпожой Даригой Назарбаевой. Чаи не пила, но имела с ней встречу в июле прошлого года, когда наши дольщики проводили акцию около парламента. И я этой встречей удовлетворена, потому что она закончилась парламентскими слушаниями в декабре того же года, когда все наши предложения касательно права на достаточное жилище были приняты. Если кто-то называет это «чаями» – это прекрасные чаи! Такое сотрудничество, лоббирование в парламенте, вхождение в рабочую группу, попытку продвинуть свои предложения и идеи через те или иные законы я считаю достижением.

–А почему бы не запретить законодательно закладывать в кредиты банкам единственное жилище? И тогда никто не смог бы нарушить права детей и других членов семьи?

– И этого мы тоже добиваемся. На сегодня достижение, что недопустимо так называемое принудительное выселение. У государства теперь нет права выселять людей из единственного жилья без предоставления альтернативы – социального жилья или равноценной компенсации. Поэтому мы сейчас ставим вопрос о том, чтобы развивался институт арендного жилья. Будь такое в нашей стране, я бы сама в такой квартире жила – я столько катаюсь, что мне нет необходимости иметь собственное жильё.

ШКОЛА БАТТАЛОВОЙ

Кто финансирует работу вашего неправительственного фонда?

– Мы существуем на гранты международных организаций.

– Не обвиняют в том, что вас содержит Запад?

– Постоянно. Но это нормальная практика. Мы работаем, и есть результаты: если 5-7 лет назад выселять людей за шкирку из их единственного жилья считалось нормой, то сейчас это однозначно незаконно. Права человека – это незыблемое. За нами оралманы, дольщики, ипотечники, и для меня все связанные с этими группами людей вопросы – стимул. Из 60 пунктов наших предложений в действующее законодательство на сегодня внесены 30.

– Вы почти ответили на заготовленный вопрос: а на что живёт бывший сенатор?

– У меня есть частная школа в Семипалатинске, я создала её в 1993 году, она функционирует, и я получаю заработную плату: веду научно-исследовательскую работу, управляю школой.

– А почему вы не продлили сенаторские полномочия?

– Почему же, я пыталась, но моя попытка даже зарегистрироваться не увенчалась успехом.

Зульфия БАЙНЕКЕЕВА

Фото автора