Как солдат институт Губкина взял

Как доказывает пример одного из самых первых гурьевских выпускников института имени Губкина Набидоллы ТАЖИГУЛОВА (на снимке), были Ломоносовы и в наших селеньях. С дипломом кузницы нефтяников он вернулся на родину из Москвы в далеком 1953 году.

«ТАКУЮ БОЛЬ НЕ ПЕРЕЖИТЬ»

А ведь всё уже устаканилось в жизни 23-летнего фронтовика, он уже три года как работал учителем в сельской школе в своем ауле, боевые раны затянулись, и он привык смотреть на этот мир уцелевшим после тяжелого ранения правым глазом.

…После двух месяцев карантина Набидолла в составе 101-й отдельной казахской национальной стрелковой бригады прибыл под Смоленск, где наши войска вели наступление. Он пробыл на передовой всего пару месяцев, но попал в такую мясорубку, что успел потерять почти всех земляков и получить два тяжелых ранения. Но 18-летний рядовой Тажигулов успел и отличиться в последнем своем бою, за который был награжден позже медалью «За боевые заслуги». После того боя он очнулся уже в полевом госпитале, где оперировали его поврежденное осколком плечо и левую часть лица. Другим осколком ему задело глаз. Глаз пришлось ампутировать, без наркоза…

– Отец говорил, думал, что такую боль не пережить, – вспоминает сын ныне покойного ветерана Нурлан. – Но он перетерпел это и вернулся домой. Главное – живой.

Так Наби, обладатель школьного аттестата «С отличием», стал единственным на всю сельскую школу учителем. А потом вдруг 23-летний ветеран молча собрал пожитки в солдатскую заплечную котомку и ушел. В Москву.

ВЫШЕЛ ИЗ АУЛА И ПОШЁЛ В МОСКВУ

Никто уже не помнит, да и неразговорчив был от природы Наби агай, что или кто стали причиной такой неожиданной смены деятельности и выбора вуза, но в успех этого мероприятия, похоже, верил только он сам, когда собрался поступить в знаменитый на весь Союз Московский нефтяной институт. Вот прям так и вышел он из своего 17-го аула и пошел. Где пешком, где на перекладных добрался до Москвы уже ко вступительным экзаменам. Одному богу известно, как он убедил приемную комиссию, что сможет выучиться – выпускник казахской школы и выходец из аула владел на тот момент емким, но довольно коротким словарем русского языка, состоявшим в основном из жизненно важных командирских приказов: лечь, встать, в атаку и вперед… Но Наби этого хватило, и он таки сдал все экзамены с первого раза и поступил в нефтяной институт на горного инженера. Как он позже признался, учеба давалась очень тяжело. Потоки узкоспециальной информации да на чужом языке… Через пять лет он вернулся в отчий дом с почти красным дипломом и совершенно свободным русским в придачу. По распределению попал на месторождение Комсомольское. И уже всю жизнь не изменял нефтянке.

«ГУБКИНА ДУРАКОВ НЕ ВЫПУСКАЕТ!»

На Комсомольском молодой выпускник начал с того, что механизировал ручной труд. Достижения эти не остались незамеченными, и его перевели в НГДУ «Доссорнефть», где он и стал вскоре главным инженером. Более десяти лет вся производственная часть крупного нефтяного управления лежала на его плечах, все технологические процессы и непосредственно добыча нефти. И всё, что касалось работы этого отлаженного им организма, он принимал близко к сердцу.

– О принципиальности и прямолинейности отца среди его коллег ходили легенды, – говорит Нурлан. – Одна особенно мне запомнилась. Однажды из главка нагрянул проверяющий, собрали большое совещание, московский управленец был чем-то очень недоволен, ругал всех здешних почем зря и привел к тому, что все они здесь, мол, необразованные дураки. Отец не выдержал, стукнул кулаком по столу и твердо сказал: «Институт имени Губкина дураков не выпускает!» и, хлопнув дверью, вышел вон… Самое интересное, он уже было решил, что карьера его завершена, но на самом деле после совещания московский начальник вызвал его и извинился – мол, погорячился.

Тажигулов остался при своей должности и уже мирно доработал на родном предприятии до самой своей пенсии. Набидолла агай женился по тем временам поздно – аж в 29 лет встретил он свою единственную Шархат. Народили они семь детей, двое из которых пошли по стопам отца и стали нефтяниками. До самой своей смерти в 2003 году он так и не рассказал своим детям и внукам, каково ему пришлось на фронте:

– Не любил говорить о войне, вот о работе, о мирной жизни еще можно было что-то из него вытянуть. А больше всего он любил нянчиться с внуками, – говорит сын ветерана.

Зульфия БАЙНЕКЕЕВА

Фото из семейного архива Тажигуловых